Ведьмин фонарь - Галина Герасимова (2021)

И все же до чего неудобные двери! Даже ей, невысокой, приходилось наклоняться, чтобы не удариться макушкой.

– Узнаю этот взгляд! – рассмеялся Хагард, заметив ее недоумение. – Все жители с континента этим интересуются. Почему такие здоровяки делают настолько маленькие двери? А объясняется это просто – ветер.

– Ветер?

– Северные ветра очень холодные и сильные, и мы стараемся сохранить тепло подольше. Вот вам сейчас холодно? Так в Маскарте зима, как у нас осень. А на зиму здесь налюбуетесь – бывает такой мороз, что сырое яйцо застывает.

– Брат, гости пришли к Густаву, а не к тебе, – с неприкрытой обидой произнес сказитель, отчего-то говоря о себе как о ком-то третьем.

– Не буду мешать. Он очень ревнив, когда дело касается его историй, – шепотом добавил Хагард, наклонившись к ведьме.

Вильма ощутила исходящий от него запах моря. Кажется, капитан пропитался морской солью, раз дома пах так, словно стоял на палубе корабля.

Ведьма позволила Густаву увести себя вглубь дома, уселась у камина вместе с близнецами прямо на потертую медвежью шкуру. Хагард подбросил поленьев, огонь затрещал веселее, осветив небольшую комнатушку. Над камином висело устрашающее украшение – шипастая чешуйчатая голова, чем-то напоминающая человеческое лицо, вот только нос отсутствовал, а губы были растянуты до ушей. Видимо, это и был один из рыболиких.

Капитан принес гостье и брату по кружке подогретого вина со специями, близнецам же достался ароматный травяной настой. Вино Вильма только пригубила – пить на голодный желудок было чревато, но теплая кружка приятно грела руки.

– А теперь слушайте. Дело было глубокой осенью, и Густав был немногим старше Мышки и Малыша… – сделав большой глоток вина, начал сказитель.

В тот год морозы ударили рано. Еще не наступила зима, а море покрылось коркой льда. Последний корабль вернулся в порт, а рыбаки ждали, когда лед укрепится и можно будет выйти на зимнюю рыбалку.

Старший брат пропадал целыми днями – закончилось его первое плаванье, и надо было разобрать груз и подготовить шхуну для долгой зимовки. Обычному матросу, грезящему стать капитаном, до своей мечты было тянуться и тянуться! Густав тоже порывался помочь, но на второй день поскользнулся на мостках и неудачно подвернул ногу. Теперь ходить он мог только с костылями и чувствовал себя беспомощным и ненужным среди шума и суеты порта.

Морозы крепчали. Работать на улице стало совершенно невмоготу: от ледяного ветра не гнулись пальцы, и даже толстые рукавицы из овечьего меха не спасали. Хорошенько натопив камин, Густав сидел у окна, перебирал сети и слушал, как трещит лед и льдины находят одна на другую.

Он сам не помнил, в какой момент треск льда перекрыла звонкая чарующая песнь. Слов было не разобрать, но голос пробирал до дрожи. Никогда прежде Густав не слышал ничего чудеснее. В ней весенняя капель вплеталась в завывания ветра, и голос манил то тихим грустным шепотом, то ярким весельем.

Сети были забыты. Густав вскочил, не обращая внимания на боль в ноге, и вышел из дома. Побережье было пустынно. Ветер бил в лицо, насмешничал – кого ты здесь ищешь, в такую погоду? И снова лишь лед, лед кругом, и снежная крошка вперемешку с песком.

Показалось? Густав не хотел в это верить. Он спешно пошел вдоль берега, вслушиваясь в каждый треск и шорох. И наконец, издалека, почти неслышно, донесся нежный и манящий голос. Пение уводило юношу все дальше от дома, к морю. И вот уже лед затрещал под ногами, неокрепший, тонкий, с просвечивающей сквозь него темной водой. Как одурманенный шел Густав за загадочной незнакомкой. Но где же она? Ему показалось, он увидел среди снега и метели девичью фигуру. Шаг, еще один. Она застыла посреди льдов, не шевелясь, такая маленькая, такая хрупкая!..

– Кто ты? – выдохнул Густав, протянув к ней руку.