На полпути к могиле - Фрост Джанин (2010)

Что-то во мне стало меняться. Сила росла, разворачивала щупальца, распускала ветви, проникая во все члены. Все стало ярче и резче. Никогда я так сильно не ощущала запаха его кожи. Вся комната была надушена потом моих недавних усилий и запахами тех, кто занимал ее до нас. Чуть слышные голоса людей за степами и снаружи сделались громче. Зрение было острым, как никогда.

Кожа, раздающаяся под моими зубами, вызывала почти чувственное наслаждение. Я укусила сильней, кровь, пролившаяся в рот, вдруг стала вкусной. Я запрокинула ему голову, укусила снова — это было так приятно. Как будто я только об этом и мечтала всю жизнь. Меня охватывало тепло. Я обхватила его ляжками за пояс, прижималась, все сильнее запрокидывая ему голову, и вкус крови вдруг стал… восхитительным.

— Хватит.

Кости оттолкнул меня. Я не давалась, я не хотела останавливаться. Не могла остановиться. Я щелкала зубами, пытаясь снова впиться ему в горло, но он сцепил руки у меня за спиной и навалился на меня, удерживая не только руками, но и всем весом тела.

— Расслабься. Подыши. Перетерпи, Котенок, сейчас пройдет.

Сперва я отбивалась, но понемногу охватившее меня безумие рассеялось, и я уже могла смотреть на Кости без желания выпить его до последней капли. Сейчас я по-новому понимала смысл слов «жажда крови».

— Как же ты удерживаешься? — Я коротко, неглубоко дышала.

Он ослабил стальную хватку, но не отодвинулся.

— Никак — в первые несколько дней. Убиваешь всякого, кто подвернется, когда начинает мучить жажда. Потом учишься с этим справляться. Ты всего только попробовала. Через неделю организм очистится. Ты снова станешь собой.

Он был так непробиваемо уверен, что я проживу еще неделю. Кто я такая, чтобы спорить?

— Я тебя чую… — Голос у меня стал резким от удивления. — Я себя чую у тебя на коже. Я все чую. Господи, сколько же в этом номере запахов!

Из всего этого множества запахов, которые просто усилились, один был совсем новым. Кости не раз шутил, что нос у меня — только для красоты, поскольку он в числе немногого другого оставался чисто человеческим. Я никогда не подозревала, как много говорят запахи. Я могла бы сейчас ослепнуть и оглохнуть, и все равно по одним запахам знала бы, что происходит вокруг.

— Я и не сознавала, насколько вы другие. И как тебе удается не падать в обморок, заходя в общественный туалет? — Забавно, что только не приходит в голову в самые неподходящие моменты!

Кости улыбнулся и легонько поцеловал меня:

— Сила воли, милая.

— Так вот оно каково — быть вампиром? — Это был вопрос.

Это было… хорошо. Превосходно. Это пугало меня до черта.

— Ты сейчас приняла примерно две пинты двухсотлетнего носферату. Двести сорок лет выдержки. Ты как будто прицепилась к моей силе, так что в каком-то смысле — да, так и есть. Расскажешь, как себя чувствуешь?

Ох… Я самой себе-то не позволяла об этом задумываться. Слишком уж мне понравилось. Я боялась, что наработаю пристрастие, как к наркотику.

Он прочел что-то у меня в глазах и понял, что ответа не дождется. Тогда он просто поцеловал меня покрепче, и я замычала от удивления. Даже вкус поцелуя стал острее.

После поцелуя он устремил на меня немигающий взор:

— Когда придет время… с чем бы мы ни столкнулись, ты должна высвободить все, что в тебе есть. Не удерживай ничего. В тебе есть сила, и я хочу, чтобы ты использовала ее целиком. Отдайся ярости, позволь ей питать тебя. Убивай всякого, вампира или человека, если он стоит у тебя на пути. Ты должна спасти свою маму. Запомни, всякий, кто окажется там не в цепях, — сообщник Хеннесси.

— Я готова. — Мысленно я зашвырнула свою совесть в самый темный глубокий колодец.

Потом выужу. Если будет потом.