Сексуальные маньяки. Психологические портреты и мотивы - Джон Дуглас, Энн Бёрджесс, Роберт Ресслер (2021)

Следователь может определить ложь, в частности, по количеству приводимых подозреваемым деталей. Фантазии и бредовые идеи обычно очень детализированы. Однако если подозреваемый пытается симулировать психоз или бредовое расстройство, его история, как правило, выглядит нестройной и недостаточно подробной. Следователи могут успешно разоблачить такого рода защитные приемы и обратить на это внимание преступника. В одном случае убийца утверждал, что совершал убийства по указаниям собаки многовекового возраста. Следователи не поддались на эту уловку. Они любезно указали преступнику на то, что его преступления были слишком тщательно спланированы и продуманы, чтобы быть замыслом собаки. В итоге убийца признал преступления своей «заслугой» и подробно рассказал о них. Даже подозревая собеседника во лжи или отрицании фактов, интервьюер должен стараться поддерживать взаимоуважительный характер общения.

Существует ряд причин, по которым подозреваемый может отрицать совершение им преступления. Отрицание может служить средством защиты от судебного преследования или психологических последствий признания в содеянном. Один из опрошенных нами убийц отрицал, что вообще хоть что-то знает о совершенных им преступлениях. Он заявил, что дать признательные показания его принудили силой, а перед признанием вины в суде, вероятно, подвергли воздействию наркотиков. У него находилось тщательно продуманное объяснение любым вещественным доказательствам, о которых упоминали сотрудники во время интервью. Он сказал, что сотню пар женских туфель на высоком каблуке, обнаруженных в его шкафу, ему подарили друзья. Он утверждал, что найденные у него фотографии делал не он, поскольку он не настолько бездарный фотограф. Он крайне подробно останавливался на всех предъявленных доказательствах его вины, чтобы «обосновать», почему он не может быть убийцей.

Возможны случаи, когда убийца мысленно обосновывает свою позицию в отношении признания или отрицания вины. Это наглядно иллюстрирует следующее высказывание:

Сотрудник: Может быть, полицейские как-то воздействовали на вас с целью получения признательных показаний?

Опрашиваемый: Ну, начнем с того, что я не признал вину. Я бы не стал никому признаваться. Впрочем, я ничего и не отрицал.

Мы обнаружили, что в случае категорического отрицания убийства или какого-либо отношения к нему оказывалось полезным использовать воображаемое третье лицо. Сотрудники детально описывали преступление и спрашивали собеседника, почему, по его мнению, кто-то мог пойти на такое. Такой прием позволяет собеседнику мысленно перенести ответственность или вину на кого-то другого. Вот как этот прием был применен в одном из интервью:

Сотрудник: Предлагаю сделать так. Давайте просто отделим вас от этой ситуации. Уверен, вы много размышляли на этот счет. Предположим, это были не вы, а кто-то еще. Как вы считаете, по каким причинам этот кто-то мог совершить подобное?

Опрашиваемый: Я бы сказал, что она сказала или сделала что-то совсем не то.

Сотрудник: Что, например?

Опрашиваемый: Ну, может, он слабоват оказался [в сексуальном плане]. Может, она так подумала. Или он так подумал, а она что-то ляпнула такое.

По этому разговору видно, что преступник сознает причину своего преступления (сексуальную несостоятельность) и полагает, что к убийству его подтолкнул некий внутренний диалог.

Часто убийцы перекладывают вину за свои действия на кого-то еще. Например, в нашем исследовании один преступник оправдывал свое убийство тем, что жертва была «шлюхой». Убийца может быть неспособен признаться в преступлении еще и потому, что такое признание разрушит его уверенность в оправданности собственных действий.

Ниже приводится признание одного из убийц.

Джуди