После чая мулла сказал: «От своих отцов мы знаем, что это место особое. Бог сделал его таким, что здесь человек выходит с Ним на прямую связь. Поэтому здесь всегда был храм. Поэтому здесь всегда каждая душа могла утешиться. Перед Ним все равны — поэтому и тебе он велел любить людей всякой веры. Мы приехали помочь тебе, Строитель, и если ты позволишь, — один уголок храма оформим по-своему. Чтобы мусульмане не были обделены связью с Богом. Чтобы здесь любой правоверный не чувствовал себя униженным». У муллы был чудовищный акцент, русские слова давались ему непросто, но он подготовился заранее, это ясно, он старался — и гордился тем, как у него получается.

Из вежливости, из уважения к чувствам этих людей Н должен был сделать вид, что думает. Поэтому он ответил не сразу. Он поднял глаза и поглядел на северо-запад. Ни облачка, даже ни малейшей тени на небе. Но от земли шло явное ощущение энергетической пустоты, пересохшего резервуара. Еще вчера этого не было, а сегодня Н ощущал себя внутри огромного насоса. Поршень с нарастающей мощностью ходил туда-сюда, воздух засасывало в пустоту земли, он терял плотность, становился разреженным, как на горных вершинах. И хоть бы малейший ветерок… Удивительно: все расписано наперед, все заранее известно, а ты не знаешь даже того, что случится с тобой через час. Ты можешь чувствовать эту информацию, но прочитать ее тебе не дано. Кстати: если все заранее известно — какой прок Богу от этой его игрушки?.. Впрочем, если б я мог ответить на этот вопрос, я стал бы первым из людей, кто постиг смысл жизни.

Еще весной внутри ватника Мария пришила ему глубокий карман — специально для бумаг. Н достал их — сложенные вдоль ксерокопии. Они были примяты и потерты на сгибах. Н нашел нужную почти сразу. Потом еще одну — увеличенный фрагмент. Взглянул с улыбкой на муфтия и его инвестора — давненько же поджидаю я вас, ребята! — и подвинул ксерокопии к ним через стол.

— Я слаб в чертежах, — сказал инвестор. По-русски он говорил свободно, и только сильный акцент выдавал, что живет он не среди русских. — Это с какой же стороны будет наш придел?

Н показал.

Пятеро рабочих уже толклись за его спиной, заглядывали через плечи, оживленно галдели на своем языке, тыча грубыми пальцами в чертеж.

— Вы хорошо подготовились, — сказал инвестор. — Это действительно мечеть. — При этих словах мулла утвердительно закивал. — Это больше того, на что мы рассчитывали. Если вы не возражаете, я бы дал нашим архитекторам поработать с этим проектом.

Н отрицательно качнул головой.

— А чертежику-то больше сотни лет! — Искендер наискосок перегнулся через стол, почти лег на него. — Сейчас все узлы решают иначе. И стены… у меня не было случая поговорить с вами о них… — Искендер повернул голову к Н. — В стенах такой толщины нет смысла. В самом деле, шеф, я мог бы, не меняя концепции, облегчить конструкцию раза в два. У меня есть ноутбук. Если позволите — я бы с удовольствием повозился.

Н опять качнул головой: нет.

— Но почему же?

— Строитель прав, — сказал мулла. — Храм — не только место уединения с Богом. Храм — еще и хранилище времени. Он конденсирует время в своих стенах. Вместе с нашими молитвами. Не будем скупиться; банк должен быть надежным.

Вот так. Дай повод — всегда найдется умник, который обоснует любую точку зрения, подумал Н. На самом деле никакого подтекста в его позиции не было. Он знал одно: гения править нельзя. Нужно в точности выполнить программу. Выстроить храм таким, каким его задумал слепой монах. Ничего сложного, господа. Бог всегда дает поручение по плечу.

И Н с благодарной улыбкой кивнул мулле.