Храм - Игорь Акимов (2008)

Утром приехал Матвей Исаакович. Три больших черных автомобиля остановились у подножья холма, людей в них оказалось меньше, чем можно было ожидать, но к храму Матвей Исаакович пошел один. В храме он пробыл недолго, всего несколько минут. Выйдя наружу, он направился к хате Марии; потом увидал, что Н на огороде, и свернул к нему. Они уселись на крыльце — в такое чудное утро вести его в хату Н не хотел, — но Матвей Исаакович был задавлен только что пережитым тяжелым впечатлением, и потому не замечал ничего вокруг, и даже на Н старался не смотреть.

— Это не храм, — сказал наконец Матвей Исаакович. — Это склеп.

Голос бесцветный. Констатация — и только. Он умел держать удар.

Н улыбнулся и кивнул: согласен.

Такой реакции Матвей Исаакович не ждал.

Собственно говоря, он вообще ничего не ждал. Он был переполнен разочарованием, которое вытеснило из него все остальные чувства; это разочарование еще предстояло осмыслить и пережить… Дело даже не в деньгах, которые он успел вложить в этот храм… хотя и в деньгах тоже. Еще вчера он отмахивался от мыслей о затратах, потому что осуществлялась… Нет, не мечта (о таком он никогда не мечтал; это свалилось на него вдруг). И не надежда. Словами этого не передашь. Да Матвей Исаакович и не пытался. Представьте: где-то в особом месте (указанном самим Богом!) строится небывалый храм, и вы в этом участвуете… Когда он вспоминал об этом, на душе становилось так хорошо! Он чувствовал себя защищенным. Вся предыдущая жизнь обретала смысл. Вот ради чего, оказывается, все эти годы я катил в гору свой чудовищно непосильный камень, думал он. Вот ради чего мне было послано испытание одиночеством. Чтобы однажды мне открылось, что вся моя банальная жизнь посвящена исполнению Его замысла…

Так он думал еще вчера. И еще сегодня утром у него не было в этом сомнения. Какой свет был в его душе, когда он поднимался к храму! Он совсем не думал о том, что именно там увидит, но он знал, что его ждет переживание необычайное…

Он шел на свой праздник…

Разве он не знал, что нельзя подходить к сказке слишком близко? Разве он не знал, что нельзя, проверяя, мираж это или явь, пытаться прикоснуться к сказке рукой?..

Все платежи остановлю немедленно, думал он, спускаясь с холма. Винить некого — сам виноват. Конечно, это произошло не случайно. Если бы во мне не было проклятой пустоты, я бы никогда не влез в эту авантюру. Поучаствовать — пожалуйста, святое дело. Но взвалить эдакую глыбу на себя одного… Правда, признаю: пустоты не стало. Но ведь теперь, когда выяснилось, что король-то голый, эта пустота, как старая рана, опять откроется во мне, и будет ныть и травить мою жизнь…

Принципиальный вопрос: как быть с золотом Строителя, которое все еще находится у меня? Я не приценивался к нему; возможно, оно компенсирует мои затраты; даже если не полностью, удар будет смягчен существенно. Но разве я не знаю, что если заберу золото (а я его заберу), потом пожалею об этом, потому что совесть меня загрызет? Я уже жалею о том, что приму эту компенсацию, и не принять не могу: все-таки я бизнесмен. Для меня это не профессия; в этом моя сущность…

Короче говоря, когда Матвей Исаакович спускался с холма, и даже потом, когда он сидел на крыльце, его душа была в смятении, в мозгах — хаос. Затем он вспомнил, что нужно что-то сказать, не личное, нет, Строитель ведь ни при чем, он ведь только исполнитель… темный человек… ему велели — он делает… Но сказать надо. Надо назвать все точно, жестко. Чтобы Строитель сразу понял: я выхожу из игры, и это не обсуждается.

Вот тогда он и произнес: «Это не храм. Это склеп». Конечно, для Строителя это удар, да еще какой, понимал Матвей Исаакович, но я свой удар выдержал, выдержит и он. Матвею Исааковичу было уже все равно, как отреагирует Строитель, но то, что он увидел…