Итак — несомненно — Матвей всего лишь посредник. Ростовщик. А заклад поступает от Строителя. Почему-то именно ему открылся клад. Как бы много он ни потратил на строительство, остаться должно куда больше. Охраны нет — это Илья уже выяснил. Моральную сторону предстоящего ограбления (об этом уже было сказано выше) он не рассматривал. Это сокровище ничье, оно никому не принадлежит. Если ничего не предпринимать — достанется попам. Но еще более вероятно, что прежде его заграбастает какой-нибудь ловкач, который уже сейчас готовится к этой expropriation. Идея на поверхности, народ у нас талантливый. Если талант разогреть энергией, предприимчивостью и отвагой — кто его остановит? Его можно только опередить, что и собирался сделать Илья. Причем сделать не когда-нибудь, а как можно скорее. Как говорится, вчера. И не столько из-за самого клада, сколько из-за Строителя, в пику ему. Ну, этот резон вам тоже известен…

Илья гнал от себя вопрос (вопрос стучался, но Илья его не впускал), как бы он поступил, если бы в этой истории Строителя вообще не было. Нам лицемерить незачем, поэтому мы с вами понимаем: уж наверное он не прошел бы мимо клада. Контры Строителю по сути были только оправданием, чтобы не досаждал дискомфорт от банальной установки «храм — это святое». Думать об этом не было смысла, только вред: любое сомнение тормозит и ослабляет. Поэтому Илья говорил себе: не морочь голову, не забивай ее интеллигентской чепухой; думай лучше о том, как поскорей управиться с этой затеей.

«Поскорей» — ключевое слово этой ситуации.

Илья не любил спешить, не любил резких движений, но куда денешься, если время поджимает? Война в горах уходила под спуд, банд становилось все меньше; завтра не останется спин, за которые так удобно было прятаться, не останется ни местных, ни наемных отрядов, под которые Илья так ловко научился мимикрировать. Пора, пора уходить со сцены. Если уж совсем честно, он уже и ушел бы, еще в конце зимы собирался это проделать, да клад притормозил. Для ухода было подготовлено все. Во-первых, скромная однокомнатная квартирка в пятиэтажной хрущевке, чтоб схорониться на первое время. Илья мог бы купить и сколько-угодно-комнатную в элитном доме, и весь такой дом, но тщеславного барства никогда в нем не было (и не будет); засветиться по глупости? Не дождетесь! Во-вторых, он запасся паспортами и дипломами на все случаи жизни (каждый — в трех экземплярах) и припрятал их в трех местах. Илья еще в детстве усвоил, что нельзя все яйца складывать в одну корзинку, и не нарушал этого правила никогда. Не ленитесь, господа! — и вам не грозит оказаться однажды у разбитого корыта. В-третьих, денежки… Денежки тоже лежали не купно, а в разных банках. Разумеется, в иностранных. Для этого не пришлось мотаться за рубеж; в наше время филиалы всевозможных раффайзенов — в каждом приличном городе. Естественно, хрущевка станет гнездом не на вечно. Пожить в ней придется (как долго, Илья не загадывал, ситуация подскажет); придется затеять небольшой бизнес и подкормить мелкую местную бюрократию. Нужно наследить; нужно, чтобы люди тебя запомнили здесь и таким. Это может ого как пригодиться потом, когда будешь жить в приличном городе и в роскошной квартире. Раньше или позже непременно наступит момент, когда у тебя полюбопытствуют компетентные госслужащие: откуда ты взялся? и откуда у тебя капиталец? А ты им: извольте; можете проверить: у меня пусть и скучноватое, но честное и чистое прошлое; список свидетелей прилагаю… А в общем-то все проще. Страна велика; нырнул в любой многолюдный город, где ни одна душа тебя не знает, и живи себе в покое и довольстве хоть сто лет. Только не высовывайся. Ну, это предостережение для дураков, а Илья дураком не был.