Эмоциональный мозг - Павел Симонов (2021)

Эта идея Павлова получила свое развитие в концепции «стимульно-преградной ситуации», разработанной В. П. Протопоповым [1935,1950]. Он экспериментально показал, что «реакция преодоления», возникающая при наличии преграды и дополнительная по отношению к потребности, первично инициировавшей поведение (пищевой, половой и т. д.), играет очень важную роль в формировании приспособительных действий. Столкнувшись с преградой на пути к пище, животное начинает использовать не те варианты действий, которые ранее приводили к пищевому подкреплению, но хранящиеся в памяти способы преодоления сходных препятствий. Именно характер преграды, а не первичный мотив определяет состав действий, перебираемых в процессе организации поведения, способного обеспечить достижение цели.

На уровне человека взаимоотношения между реакцией на препятствие и первичным мотивом становятся исключительно сложными. Активность, вызванная преградой, в определенных случаях может оттеснить первоначальное побуждение на второй план, и тогда мы встретимся с упрямством, с поведением, где преодоление стало самоцелью, а исходный мотив утратил свое значение и даже забыт.

Для человека преграда — это совсем не обязательно внешнее препятствие. Преградой может стать и конкурирующая потребность. Тогда доминирование одного из конкурирующих мотивов будет определяться не только их соотносительной силой, но и возникновением активности, по отношению к которой субдоминантный мотив есть препятствие, «внутренняя помеха». С подобной ситуацией мы практически и встречаемся во всех случаях, когда принято говорить о «волевом подавлении» эмоций, а точнее, обусловивших эти эмоции потребностей. Следует помнить, что волевые качества субъекта сами по себе не имеют положительного значения, а, как и другие психологические свойства, решающим образом зависят от социальной ценности первичного побуждения.

Итак, воля есть потребность преодоления препятствий. Как всякая иная потребность, она может явиться источником положительных или отрицательных эмоций, обусловленных самим фактом преодоления (или непреодоления) преграды до того, как будет достигнута конечная цель. Ярким подтверждением относительной самостоятельности этой потребности может служить спорт. Если бы цель спортивных соревнований заключалась единственно в победе над противником, спортсмены должны бы были предпочитать возможно более слабых конкурентов. Однако хорошо известно, что победа над слабым противником не приносит ни радости, ни удовлетворения.

С другой стороны (и это отметил уже Сеченов), сколько-нибудь полная автономия воли лишает ее адаптивного значения, превращает в бессмысленное упрямство. Вот почему центральным вопросом психофизиологии воли остается вопрос о механизме, благодаря которому воля начинает «служить» именно этой, а не какой-либо иной потребности.

Здесь следует напомнить, что конкуренция между потребностями протекает на уровне их трансформации в соответствующие эмоции. Например, в опасной ситуации борьба между инстинктом самосохранения и потребностью соответствовать определенным этическим образцам переживается субъектом как борьба между страхом и чувством долга, чувством стыда при мысли о возможном бегстве с боевой позиции.