Страх - Дэн Гарднер (2020)

Итак, подведем итоги. Во-первых, теракт 11 сентября был единственным в своем роде и не вписывается в обычную тактику действий террористов. Во-вторых, даже с учетом числа его жертв угроза международного терроризма пренебрежимо мала для любого среднестатистического американца или жителя любой европейской страны. В-третьих, даже если бы США пережили затяжную серию терактов такого же масштаба, как теракт 9/11, риск для каждого американца все равно был бы гораздо ниже, чем другие риски, которым люди подвергаются в повседневной жизни. В-четвертых, за пределами стран Ближнего Востока и Южной Азии число международных террористических атак в течение последних 15 лет устойчиво снижается. В-пятых, террористам чрезвычайно сложно получить и еще сложнее самостоятельно создать химическое, биологическое и особенно ядерное оружие, но даже если им удастся преодолеть многочисленные препятствия, число жертв, скорее всего, будет лишь малой частью того, что нам видится в кошмарах. В-шестых, даже если террористам удастся совершить поистине катастрофический теракт с числом жертв, во много раз превышающим число погибших в результате теракта 11 сентября, США по-прежнему останутся самой процветающей и мощной державой в истории.

И, наконец, в-седьмых, почти половина американцев выражают обеспокоенность, что они или их близкие могут пострадать от рук террористов, – этот показатель выше, чем был четыре года назад, несмотря на то что на территории США за это время не произошло ни одного террористического акта.

Последний факт никак не вяжется с шестью предыдущими. То, что люди выражали нерациональную обеспокоенность в ноябре 2001 года, вполне понятно. У психологов есть объяснение этому. В меньшем масштабе то же самое происходило после теракта в Оклахома-Сити в 1995 году. Логично и то, что со временем страх в обществе уменьшался, так как негативные ожидания людей не находили подтверждения. То же самое происходило после теракта в Оклахома-Сити. Вот только психологи не могут объяснить, почему это снижение остановилось и почему тренд пошел в обратную сторону, хотя в США в последующие годы не было реальной угрозы терроризма.

Чтобы это понять, нужно вернуться к речи Джорджа Буша 12 сентября 2001 года, когда он заявил, что события предыдущего дня были не просто террористическими актами, «они были актами войны… Под угрозой свобода и демократия». Четыре дня спустя британский премьер-министр Тони Блэр только усилил эту риторику, заявив: «Мы знаем, что, если они смогут, они пойдут дальше и применят химическое, биологическое или даже ядерное оружие массового поражения». Это по-новому трактовало события 11 сентября. Произошедший теракт не называли результатом действий 19 фанатиков, вооруженных канцелярскими ножами, которым необычайно повезло в осуществлении их безумной миссии. Его представляли как неопровержимое доказательство невероятной мощи, богатства и изощренности врага. Этот теракт не считали ужасным отклонением от «террористической нормы», это и была новая норма: общество морально готовили к новым терактам такого же масштаба и одновременно намекали, что худшее впереди.

Средства массовой информации быстро усвоили эту риторику, привычными стали заявления, что «все изменилось». Мы вступили в «эпоху террора». Некоторые называли это третьей мировой войной – или четвертой, если включить в список холодную войну. Президент лично подтвердил эту точку зрения 6 мая 2006 года, когда назвал сопротивление пассажиров рейса 93 United Airlines «первым отпором третьей мировой войне»[41]. Еще одной популярной фразой стала «экзистенциальная борьба», которая подразумевала, что на карту было поставлено существование США как государства. Некоторые пошли еще дальше. «Мы боремся за спасение цивилизованного мира», – объявил Джордж Буш в октябре 2001 года. Кульминацией стало высказывание министра юстиции Канады, либерала и известного борца за права человека Ирвина Котлера, который периодически называл терроризм «экзистенциальной угрозой всему человечеству»{65}.