Рождество каждый день - Милли Джонсон (2021)

– Хочешь, чтобы мы вышли на улицу? – спросил Робин. Он повернулся на своем стуле, чтобы выглянуть в окно. – Вообще-то, все выглядит не так уж плохо. Я думаю, снег прекратился. И немного свежего воздуха может взбодрить меня, иначе я рискую задремать.

– Я за, – сказал Люк. Он хотел исполнить желание Чарли. – А проигравшие делают кофе.

– Звучит справедливо, – согласилась Мэри.

– Дополнительные очки за созвучие, – добавила Бридж, предполагая, что с ней пойдет Мэри, пока Джек не сказал:

– Давай, Мэри. Мы первые.

Мэри стояла на улице за дверью в куртке Чарли, которая укрывала ее с головы до ног, в ботинках одиннадцатого размера, в то время как сама она носила всего лишь четвертый. Она чувствовала себя словно в маскарадном костюме, но ей было все равно. Снег лежал не менее полуметра глубиной, а там, где он налипал на стены гостиницы, – и того больше. Он простирался насколько хватало глаз, и у нее возникло внезапное желание пробежаться по нему, оставляя на нем следы ног, словно пятилетний ребенок, но Джек ожидал, пока она выберет колядку.

– Как насчет «Доброго короля Вацлава»? – предложила Мэри, а затем очень громко икнула; свежий воздух и алкоголь не слишком способствовали ее репутации перед этим мужчиной, который не давал сердцу закрыть дверь.

– Хорошо. Мы собираемся пройтись по всем стихам? Я имею в виду, собираемся исполнить все куплеты?

– А ты их знаешь? – Мэри удивилась бы, если бы он знал.

– Думаю, да. Раньше знал. Моя память сохраняет такие бесполезные вещи, не спрашивай меня, почему.

– Тогда ладно. Давай споем все.

– Ты хочешь быть пажом или Вацлавом? – спросил Джек.

Черт возьми, это было так захватывающе. Мэри хихикнула про себя, услышав, как Джек силится выговорить имя. У него получалось «Вацлавизм», подумалось ей.

– Было бы смешнее, если бы ты был пажом, – сказала Мэри.

– Хорошо. После трех. После. Это «раз-два-три» – и потом начинаем, а не «раз-два» – и начинаем.

Мэри пропела длинную ноту, чтобы Джек смог ухватить ритм.

А четверо оставшихся внутри слушали, как звучит рождественская песня. Два сильных голоса в первом куплете и припеве, затем соло Мэри в глубокой, сильной тональности – добрый король, который спрашивал у своего пажа о крестьянине. Затем паж пропел ответ, рассказав, где живет крестьянин.

– Это ведь Джек, а? – сказала Бридж. Черт возьми, как же он тянул ноты.

– Из него получился бы очень хороший кастрат, – оценил Робин.

– Надеюсь, что нет, ради Мэри, – ответил Люк.

«Значит, Люк тоже знает, что Мэри неравнодушна к этому напыщенному индюку, – подумала Бридж. Похоже, не знал только сам Джек. – А может, он догадывается, – раздался в ее голове проницательный голос из места, не тронутого алкоголем. – Может быть, он просто не хочет отвечать взаимностью. Не вмешивайся, Бридж. Пусть будет то, что будет».

Она слишком хорошо знала, что любовь – это не всегда скоростная двухполосная дорога; иногда она бывает кольцевой, а слишком часто – улицей с односторонним движением.

На улице Мэри, как и все остальные, была потрясена тем, что Джек смог добиться такого пронзительного фальцета. Он улыбался, пока пел, его настроение подпитывали вино, шампанское и, вероятно, десерт, так как Люк, похоже, щедро сдобрил алкоголем пудинг.

Их голоса слились вместе для последнего куплета. Они отдали ему все силы.

– … Ты найдешь благослове-е-е-е-е-ение.

Последнюю ноту они пропели абсолютно синхронно, но она продолжала висеть в воздухе, словно эхо колокола. Джек и Мэри стояли молча, не двигаясь, пока время тянулось долгую секунду, а мозг Мэри погрузился в отрезвляющую ледяную ясность. Если Джек и собирался сделать шаг к ней, то или сейчас, или никогда.