Сумерки богов - Владислав Савин (2014)

Этот фокус я отрабатывал не меньше, чем знаменитый артист Акопян свои трюки — в самой разной одежде, в разных ракурсах, против противников разного роста. Проношу мимо пустую руку, и вдруг в ней, в долю секунды, появляется нож, короткий совсем, чуть длиннее ладони, но горло перерезать хватит, да и для метания баланс вполне подходит. Немец и понять не успел, что произошло. А его напарник не видел, в первую секунду унтер спиной к нему стоял. Затем второй фриц начал было ко мне оборачиваться, но не сообразил пока, что именно не так. А Валька и Скунс при этом за его спиной, в двух шагах — хват сзади за шею, "гриф горла", вот и обмяк, мне даже нож кидать не пришлось. Черт, хотя тушку "своего" фрица поворачивал, не только чтобы от второго прикрыться, но и кровью не забрызгаться, все равно попало!

А у нас тут зрителей полно! И тихо вокруг — немая сцена. И что делать теперь?

И тут снова вступает святой отец. Командует — и все приходит в движение. Быстро и четко — тут же куда-то волокут за ноги жмуров и укатывают мотоцикл, куда делось оружие фрицев, даже я уследить не успел. На брусчатке остаются кровавые следы — отец Серджио хмурится, указывает — тут же откуда-то возникает ведро воды, пара швабр, тряпки, и человек пять бешено трут мостовую. Поп снова говорит что-то командным тоном, указывает рукой улицу налево, все послушно кивают — понятно, объяснить немцам, когда они спохватятся, куда пропал патруль, в каком направлении уехали "подозрительные", преследуемые жандармами. И кричат нам: "Уезжайте, сеньоры, скорее!"

Дальше до вокзала добрались без происшествий. Не считая того, что мне прямо в кузове пришлось переодеваться, натягивать испанский мундир вместо заляпанного кровью костюма, тряпки так и бросили в грузовичке. Купили билеты, отбили телеграмму по установленному адресу, чтобы встречали, погрузились в поезд.

Да, если в Риме церковники в таком авторитете — то не завидую я немцам, когда они завтра начнут!

Рим. 20–21 февраля 1944.

Немецкий ультиматум был предъявлен двадцатого вечером. Германское командование, в лице группенфюрера Вольфа, весьма обеспокоено, что его святейшество папа в тревожное военное время окружил себя людьми с антигерманскими настроениями. Факт приема этих людей в Палатинскую гвардию расценивается как совершенно недружественный рейху. Потому германское командование настаивает на выдаче евреев, в настоящее время находящихся в рядах папской гвардии. Во избежание подобных случаев в дальнейшем, охрану Святого Престола от возможных беспорядков возьмут на себя части ваффен СС. Завершали текст, после призыва к благоразумию, зловещие слова, что "в случае отказа германское командование предпримет те шаги, какие сочтет нужными".

А вечерний Рим гулял, веселился, праздновал свободу от тирании дуче. Песни, крики, шум — вот еще маленькая группа людей движется по улице, крича во все горло: "Граждане! Проснитесь, Муссолини арестован, смерть Муссолини, долой фашизм!" Окна домов внезапно ярко освещаются, двери распахиваются, и все в крайнем волнении торопятся на улицу, чтобы обняться и обменяться новостями — группы превращаются в толпы ликующего народа, они срывают портреты Муссолини и всю фашистскую символику на улицах и в помещениях, ломают и жгут любое упоминание о диктатуре фашизма. Помещения фашистской партии разгромлены, а на тех, кто сохранил на отвороте пиджака фашистский значок, немедленно набрасываются с криком: "Долой этого клопа!" Однако же никого не бьют до смерти — а отпускают помятым. Никто из видных представителей павшего режима не пострадал в этот вечер и ночь от народного гнева. Рим праздновал и веселился — как умеет гулять лишь Рим. Кто бывал в этом городе, тот поймет.