Весь мир театр - Борис Акунин (2009)

Он, конечно, со странностями, но зато очень храбр — достаточно вспомнить отравленную рапиру. Это раз.

Бывший офицер. Это два.

Не теряется в критической ситуации, что продемонстрировала история со змеей. Это три.

И, что особенно важно, не болтлив. Никому не проговорился о фандоринском расследовании смерти Смарагдова. Мало того: ни разу после того случая не приставал с разговорами, хоть Эраст Петрович и ловил на себе его пытливый, вопросительный взгляд. Редкостная для актера сдержанность!

Нет, в самом деле. План операции можно скорректировать, чтобы роль помощника была сведена к минимуму. В сущности, таланты Масы — боевые навыки, инициативность, молниеносная реакция — тут не понадобятся. Довольно будет исполнительности и твердости. С этими качествами у Жоржа, кажется, все в порядке. Недаром Штерн выбрал его в ассистенты…

Разговор с помощником режиссера подтвердил правильность спонтанного решения.

Эраст Петрович отвел расстроенного Девяткина в карман сцены.

— Однажды вы п-предложили мне помощь. Час настал. Вы готовы? Но должен вас предупредить, что дело сопряжено с известным риском. — Он поправился. — Я бы даже сказал, со з-значительным риском.

Тот ни секунды не раздумывал.

— Я в полном вашем распоряжении.

— Вы даже не спрашиваете, чего я от вас хочу?

— Нет необходимости. — Жорж бестрепетно смотрел своими круглыми глазами. — Во-первых, вы человек бывалый. Я видел, с каким почтением слушал вас полицейский чиновник.

— А во-вторых? — с любопытством спросил Фандорин.

— Во-вторых, вы не можете мне предложить что-то недостойное. У вас благородный склад души. Это видно и по вашей пьесе, и по всей вашей манере. Особенно я ценю, что после нашего тогдашнего разговора ваше поведение по отношению к известной особе было безукоризненным. И о моей злосчастной слабости (я имею в виду мадемуазель Дурову) вы никому не рассказали. Одним словом, что бы вы ни придумали, я готов следовать за вами. А если дело предстоит опасное, то тем более. — Ассистент с достоинством задрал подбородок. — Если б я отказался, то перестал бы себя уважать.

Он был, конечно, несколько смешон с этой своей высокопарностью, но в то же время трогателен. Эраст Петрович, привыкший тщательно следить за своим нарядом, не мог не заметить, что одет Девяткин бедно: пиджак опрятный, но видавший виды; вместо рубашки манишка; башмаки начищены, но со стоптанными каблуками. Ной Ноевич не слишком щедро оплачивал труд своего ассистента — не иначе как по «третьему плану», согласно масштабу исполняемых ролей.

А всё оттого, подумалось Фандорину, что в модели человечества, созданной Штерном, недостает одного важного амплуа. Оно довольно экзотично, но без него палитра драматических ролей неполна, а жизнь пресна. Притом в литературе этот типаж встречается чаще, чем в повседневной жизни. Жорж отлично подошел бы на роль «благородного чудака» — Дон Кихота, Чацкого, князя Мышкина.

Безусловно, неуклюжесть Девяткина может обернуться неожиданными проблемами. Мысленно Эраст Петрович пообещал себе предельно упростить роль помощника. Ничего. На серьезное дело лучше идти с человеком пусть нескладным, но благородным, нежели с каким-нибудь полицейским-шкурником, который в ключевой момент решит, что своя рубаха ближе к телу. Люди, обладающие развитым чувством собственного достоинства, могут подвести тебя по оплошности, но никогда из подлости или трусости.

Насколько легче жилось бы на свете, если бы всякий человек относился к себе с уважением, думал Фандорин после разговора с ассистентом.