Катастрофа - Сергей Тармашев (2008)

— И всё же, коллеги, я настаиваю на применении репликантно-регенерационной индукции по Серебрякову, — молодому учёному на вид было не более тридцати пяти, но речь его была уверенна и обстоятельна. Чиновник разглядел браслет академика на запястье говорившего. Окружившие его коллеги, самый молодой из которых был старше докладчика лет на десять, снова замолчали и обратились в слух. — Метод профессора Дементьева, бесспорно, позволит восстановить разрушенные и повреждённые структуры на клеточном уровне в более сжатые сроки, но необходимо учитывать, что помимо тяжёлых ожогов пациент получил высокую степень поражения жёстким излучением. Орбита фиксировала в тот день мощные космические лучи в совокупности с метеоритным дождём. Именно они вывели из строя автоматику. А это, заметьте, не просто солнечная радиация. Поэтому лечение потребует тщательной деионизации клеток костного мозга и нервных волокон и, скорее всего, репликации какой-то части этих структур. В этом процессе методике по Серебрякову нет равных.

— Этого никто и не оспаривает, — молодому учёному возражал седой профессор, чью позицию, судя по реакции окружающих, поддерживало не менее половины собравшихся. — Ваш научный труд по четырнадцатой модификации методики Серебрякова всем нам хорошо известен. Но скажите, Александр Алексеевич, почему вы настолько уверены в своём диагнозе? Пациента ещё не доставили в бункер, а возможности Орбиты в области медицины крайне примитивны, — сторонники седого профессора согласно закивали головами.

— Называйте это, если хотите, профессиональным чутьём, — академик Александр был абсолютно серьёзен, — хотя я основывался именно на той же позиции, что и вы. А именно: Орбита не в состоянии поставить полный диагноз. Однако, коллеги, их скудные возможности всем нам хорошо известны. Я составил математическую модель на основе собственного анализа предоставленных Орбитой данных, и компьютер подтвердил мои предположения с вероятностью в семьдесят восемь и девяносто пять сотых процента. — С этими словами Александр подошёл к терминалу экрана и набрал на консоли команду. Весь настенный экран тут же заполнили диаграммы и цифры, понять которые Арториус не мог. Однако остальные чувствовали себя как дома. На мгновение разговоры в подуровне стихли, и всё внимание присутствующих обратилось на экран. Тишина тут же взорвалась комментариями.

— Судя по дотошности в учёте поправочных коэффициентов и градиентов размытия, математическая оболочка расчёта принадлежит перу господина Трубецкого? — скрипучий старческий голос директора по медицине мгновенно превратил шумный подуровень в оплот звенящей тишины. Арториус поймал себя на мысли, что даже не заметил, в какой момент старик академик появился среди всеобщего гвалта.

— Совершенно верно, господин директор, — Александр встал в знак уважения перед преклонным возрастом и грандиозными заслугами директора. Арториус отметил, что молодой академик держится абсолютно уверенно и совершенно не испытывает никакого дискомфорта от того, что держит ответ перед самим директором. Где-то внутри подсознания чиновника защемила лёгкая зависть. Александр тем временем продолжил: — Денис Денисович любезно согласился разработать для нужд моей группы узкоспециализированную оболочку. Другие нас не устраивали, — молодой учёный кивнул кому-то в противоположном углу подуровня.

Арториус проследил взгляд и узнал в человеке, окружённом большой группой людей, ведущего специалиста аналитической группы Трубецкого, голограмму которого он тщательно изучил полчаса назад. Но кто же этот молодой академик? Арториус уже сломал голову в попытках самостоятельно найти ответ на этот вопрос, однако доселе все усилия были тщетны.

Трубецкой приподнялся в кресле и ответил: