Петербургский рубеж - Александр Михайловский, Александр Харников (2014)

Мне уже казалось, что величественное видение пройдет мимо нас, лишь раскачав джонку на высокой волне. Но эта громадина была только первым кораблем в колонне. Следом за ним шли другие, такие же громадные призраки под андреевскими флагами. Несмотря на промозглую погоду, мне стало вдруг жарко. Слева от колонны прямо на нас шел еще один корабль, по всей видимости из бокового охранения. На вид он имел шесть-семь тысяч тонн водоизмещения и напоминал крейсер 1-го класса. Но рядом с левиафаном он выглядел мелким портовым буксиром. Он спустил катер, который понесся в нашу сторону подобно гигантскому жуку-плавунцу. Люди в катере были одеты в черную форму и ярко-оранжевые жилеты. Причалив к нашей джонке, они довольно бесцеремонно заставили нас перейти к ним на борт. Тогда мне оставалось только гадать — означает ли это, что мне несказанно повезло, и что я, наконец, увижу своими глазами один из таинственных русских кораблей. Или японцы всё же правы, и эти русские, чего доброго, пристрелят меня или упекут в свою Сайбирию, где, по рассказам, еще холоднее, чем на Юконе…

Катер несся по волнам, и усидеть на его банке было труднее, чем на спине бешено скачущего быка. Из чего только сделаны эти люди в черном, невозмутимые, и словно не чувствующие тряски? Наверное, они отлиты из самой лучшей стали!

Не успел я подняться на палубу, как меня вежливо, но решительно взяли с двух сторон под руки огромные ребята в странной черной форме, и на хорошем английском предложили пройти, потому что со мной хочет поговорить какая-то гэбня.

В маленькой каюте без иллюминаторов, ярко освещенной странными лампами, испускающими бело-голубой свет, я предстал перед с виду обычным русским офицером, не понимая, где тут эта самая ужасная гэбня. Я показал ему редакционное удостоверение вместе с командировочным предписанием от «Сан-Франциско Экзаминер». А что теперь? Еще раз в тюрьму? Еще один штраф в пять йен или пять этих… как там у них… рублей? Придется покупать еще одну камеру? Ну да ладно. Я стоял перед этим офицером, мокрый, продрогший и безразличный ко всему. Я устал и, махнув на всё рукой, решил — будь что будет.

А офицер еще раз заглянул в мое удостоверение, а потом что-то сказал в стоящий на столе прибор. Через пару минут матрос принес книгу. Я потом заметил у этих русских одну странность — как только кто-нибудь из них со мной знакомится, так сразу на белый свет является книга. Иногда меня даже заставляют подписаться под моей собственной фотографией в книге. Неужели я так популярен?

Ну а после того допроса строгий офицер отправил меня не в камеру, а в санчасть. Русский доктор не стал со мной церемониться. Горсть таблеток, литр горячего и сладкого чая, а сверху, со словами «с праздником!», еще и стакан водки. Как меня раздевали и укладывали на больничную койку — этого я уже не помню.

Когда я проснулся, то узнал, что проспал больше суток, что простуды удалось избежать, и что меня хочет видеть командующий русским флотом. Пока я спал, русские не только высушили, но даже и постарались выгладить мой безнадежно испорченный морской солью костюм. Перед посадкой в катер на меня надели такой же, как и у остальных, красный спасательный жилет. Наш путь лежал на тот самый корабль-левиафан, который напугал меня днем ранее. Я всё время вглядывался в горизонт — не покажутся ли японские корабли. Ведь они должны быть неподалеку, но, несмотря на улучшившуюся погоду, не увидел ни дымка. Тогда я еще не знал, что построенные в Британии и Германии грозные броненосцы и стремительные крейсера или покоятся на морском дне, или находятся в русском плену на отмелях вблизи Порт-Артура.