Петербургский рубеж - Александр Михайловский, Александр Харников (2014)

Знаете, господа, я смелый человек, но вот по прибытии на огромный русский корабль меня ожидало самое серьезное в моей жизни испытание. Палуба этого корабля оказалась плоской, подобно полю для игры в бейсбол. Тут и там на ней были расставлены странные аппараты, назначения которых я не понимал. Меня и двух сопровождающих посадили внутрь одного такого аппарата и заставили пристегнуться ремнем к сиденью. Неожиданно всё вокруг завыло, а тонкие лопасти наверху слились в прозрачные круги. Аппарат подпрыгнул, на мгновение завис в воздухе и полетел.

Эти русские — очень жестокие люди: предупреждать же надо! А я и не знал, что у них есть такая совершенная техника, причем совершенно не похожая на аппарат братьев Райт. Как потом выяснилось, про братьев Райт я погорячился, такая техника, причем фантастически совершенная, у них тоже была.

Наш полет на встречу с адмиралом продолжался примерно полтора часа. Внизу я увидел еще один корабль этой странной эскадры. Несмотря на странность форм, он был хотя бы нормальных размеров. Площадка, на которую должен был сесть наш аппарат, с высоты казалась меньше спичечного коробка. Но человек, который управлял этим аппаратом, мастерски опустился прямо в центре буквы «Н». Как ни странно, штаны мои остались сухими — видимо, я уже начал привыкать к русскому образу жизни. А то было бы как-то неудобно появляться перед адмиралом с подмоченной репутацией.

Контр-адмирал Виктор Ларионофф оказался подтянутым мужчиной, чуть старше меня. Преждевременная седина и загорелая кожа лица показывали, что свой чин он заработал не за канцелярским столом. Английский язык адмирала был вполне понятным для восприятия, и я почти не напрягался, пытаясь разобрать то, что он мне хотел сказать. Поскольку наша беседа была неофициальной, то тут же на столе появилось неизменное русское орудие пытки — самовар с чаем. Нам, американцам, помешанным на кофе, трудно понять склонность русских к чаю. Наверное, тут сказываются их азиатские корни — не знаю.

За те два часа, пока мы вместе с адмиралом и с еще одним сухопутным офицером, назвавшимся полковником Бережным, пытались выпить чай из этого чудовища, вмещавшего не меньше ведра, я узнал, какие именно события пропустил, пока тащился на джонке из Кокуры в Чемульпо. Это был полный крах, профессиональный позор и катастрофическая неудача. Если бы те японские придурки не арестовали меня тогда в Кокуре и я сел бы на пароход до Фузана, то…

Черт с ними, с теми пятью иенами и фотоаппаратом! Я имел все шансы девятого февраля быть в Чемульпо и лично наблюдать исторические события.

А в конце нашего разговора адмирал Ларионов поднял меня из глубин отчаяния к вершинам надежды. Русские не стали меня арестовывать за попытку проникнуть на фронт, как сделали бы японцы. Они даже пообещали, что если я соглашусь работать на их эскадре, дать мне возможность побывать в самых горячих местах. И все для того, чтобы я мог честно и правдиво информировать читателей моей газеты и весь мир о тех событиях, что происходят на этой войне. Мне была предоставлена возможность отсылать свои статьи и заметки посредством радио в Фузан, откуда их передавали по телеграфу в мою газету.

Но, к моему несчастью, Япония была уже блокирована, и у нас наступили дни затишья. Когда же я увидел прибытие русских броненосцев, то понял, что скоро предстоят большие дела — ведь просто так эти большие парни из базы не выходят. И точно, вчера вечером адмирал Ларионов пригласил меня к себе и предложил присутствовать при одной очень интересной операции русского флота. Корабль, который в ней задействован, не самый большой, но на нем находятся сразу два члена российской императорской фамилии. Британцы затевают против русских грязную провокацию. С провокаторами парни адмирала Ларионова справятся, но нужен честный и авторитетный журналист, который всем расскажет, как всё было на самом деле. Недолго думая, я согласился, потому что совсем отупел от безделья.