Большая охота - Игорь Черепнев, Дмитрий Зурков (2017)

По поляне, не торопясь, бродили бойцы, собирая уцелевшие пожитки. Кто-то принес из зарослей кучу винтовок, в том числе и очень красивый, скорее всего штучного исполнения, маузер с оптическим прицелом. Прапорщик, не долго думая, отдал его Гордею, который тут же взялся его чистить от грязи и крови. Несколько человек только что вернулись из леса и подсели к почти угасшему костру рядом с Оладьиным.

– Так что, вашбродь, ушли германы обратно к переправе. Кого-тось раненого тащили, – кровь на ветках была, и следы на земле видел, – пояснил командир группы. – Наших полегло двое, да трое легкораненых… И еще, худо то, что одного из наших с собой увели… Я тама, перед лесочком-то трех бойцов оставил с пулеметом. На случай, если к гансам подмога пойдет. Таперича вот думаю, как бы они сгоряча по этим не шмальнули. Нашего могут задеть. Хотя парни вроде спокойные, глазастые. Сообразят… Кстати, кого это германы утащили?

– Макеева… Алексея. Он в охранении был.

– Да… дела… Что делать-то будем, вашбродь?..

Командир «пятерки», старый, опытный вояка-пограничник, сидел и ждал ответа от прапорщика Оладьина, который в свою очередь думал о том, что не даст больше возможности подпоручику Гурову обвинять его в том, что бросил своего бойца. И медленно, невольно подражая командиру, произнес:

– Разведка своих не бросает… Только думать надо как следует, как Алешку вытаскивать будем. А наших похороним тут… Как думаешь, Петр Игнатьич, догоним германцев?

– Догнать-то догоним, вашбродь. – Погранец почесал затылок и стал говорить, будто бы рассуждая сам с собой. – Тока вот нас-то всего-ничего, четыре человека, да вы – пятый… Ну дык и их, чай, не полк. Я следы пятерых насчитал, помимо нашего. И ранетого тащут, стало быть, руки заняты и бежать быстро не могут… Да чё тут думать, надо на след вставать да гнать их на засаду. А там видно будет. До войны за контрабандистами и меньшим числом гонялись…

Оладьин прочитал во взгляде старого воина спокойную уверенность, которая тут же передалась ему. Сомнения кончились, пора действовать.

– Раненые и пулеметчик остаются здесь, ждут нас. Мы – за гансами, Макеева отбивать. Гордей, ты – с нами. И это… Могилы нашим выройте…

Отбежав на безопасное расстояние, егеря по команде Длинного Носа остановились, чтобы сделать носилки и осмотреться. То, что за ними сразу не кинулись в погоню, говорило о том, что русские оказались опытными лесовиками и понимали, что в лесу охотник в мгновение ока может превратиться в добычу. Несколько взмахов тесаками, и две жерди были готовы, прикрепить к ним плащ-палатку было делом недолгим. Густав подошел к лежащему на земле пленному, перерезал веревку на руках и, сильно размахнувшись, врезал русскому по зубам. После чего показал рукой на носилки спереди и произнес:

– Форвертс, русише швайнехунд!..

Погранцы двигались с виду неторопливой трусцой, но прапорщику вдруг пришло на ум сравнение со стаей волков, обложившей добычу. Вроде, и бегут с ленцой даже, не пластаются в бешеной гонке, но жертве от них уже не уйти… Командир «пятерки», бежавший в трех метрах от Оладьина, проговорил на ходу:

– Я, кажись, знаю, как… Нашим в засаде сигнал подать… Мы такое раньше делали…

И, набрав воздуха в легкие, повернул голову чуть в сторону… По лесу понесся леденящий душу волчий вой. Сергей Дмитриевич споткнулся о корень ставшими вдруг от неожиданности ватными и непослушными ногами, еле удержал равновесие. Слева, а спустя мгновение и справа, клич подхватили еще два голоса…

Когда этот вой ударил в спину убегавшим егерям, они сбились с шага, замедлили движение и завертели головами.

– Вольф?!. Эс ист унмёглих!.. (Волк?! Это невозможно!)

– Шайзе!..

Никто из них не мог заметить, как загорелись радостью глаза у несшего впереди носилки русского пленного…

– Форвертс, камраден! Шнель, шнель!..