Ветер с востока - Александр Михайловский, Александр Харников (2016)

Отважные советские десантники, в той истории героически, но бесполезно погибшие в десантах под Вязьмой и Демянском, в этом варианте истории, пройдя дополнительную разведывательно-диверсионную подготовку, стали для германского командования настоящей головной болью, наряду с пресловутым генералом Морозом и не менее знаменитым русским механизированным осназом.

Тем более что в январе-феврале 1942 года, когда в немецких тылах впервые массово появились советские РДГ, лишних частей, которые можно было бы снять с фронта для поимки диверсантов, у немецкого командования не было. Немногочисленные же полицейские части, сформированные из изменников Родины, после кровавого разгрома так называемой Локотьской республики, при одном упоминании о советских диверсантах впадали в ступор, и их начинала бить мелкая дрожь. Ибо попавших в их руки изменников советский спецназ вешал на месте после недолгого разбирательства. Поэтому и действовали советские диверсанты в немецких тылах уверенно и решительно. Сейчас, получив по радио сигнал «готовность ноль» они начали резать связь, отлавливать посыльных и пускать под откос поезда с немецкими войсками и техникой.

Таким образом, последняя, завершающая советская наступательная операция зимней кампании 1941—42 годов началась. Но об этом пока никто не знал, за исключением ее разработчиков и непосредственных исполнителей. Примерно через час после того, как начался беспокоящий огонь вдоль линии фронта, на направлении главного удара 11-й армии на Старую Руссу наконец-то заговорили подтянутые сюда особо крупные калибры, а штурмовые батальоны приготовились к рывку вперед.

Тем временем в районе Вороново непосредственно к линии фронта вышли и передовые части мехбригады осназа. Когда в небо взметнулись ленточные заряды системы дистанционного разминирования «Тропа-2» немецкая сторона линии фронта представляла собой жуткое зрелище. Вывернутые наизнанку воронки на месте блиндажей и выжженные дотла пулеметные гнезда, развороченные взрывами амбразуры дзотов.

Как только стихла серия взрывов на минных полях и проволочном заграждении, уцелевшие к тому времени немецкие солдаты увидели выдвигающиеся из леса, расположенного сразу за советскими окопами, размытые силуэты длинноствольных тяжелых танков, окрашенных в бело-зеленый зимний камуфляж.

Снабженные противоминными тралами десяток Т-72 с ротой десанта на броне должны были окончательно расчистить проходы в минных полях и создать условия для ввода в прорыв основных сил. Следом за ними, можно сказать, гусеница в гусеницу, двинулись в прорыв так же облепленные десантниками двадцать КВ-1 и столько же Т-34-76, принадлежавших все тому же танковому батальону мехбригады осназа.

Генерал-майор Бережной в этот момент находился на наблюдательном пункте стрелкового полка, державшего оборону под Вороново весь последний месяц. Сейчас он вслушивался в разгоревшуюся со стороны Старой Руссы артиллерийскую канонаду, наблюдая одновременно за форсирующими нейтральную полосу танками подполковника Деревянко.

– Ну, товарищи, с почином нас! – сказал он командиру 1-й гвардейской танковой бригады генерал-майору Михаилу Катукову и командующим 1-ми 2-м гвардейскими кавалерийскими корпусами генерал-лейтенантам Павлу Белову и Иссе Плиеву.

– Одиннадцатая армия Василия Морозова тоже начала свою партию как по нотам, – сказал Бережной. – Стрельба и взрывы в районе Старой Руссы, штурм которой начали войска армии, как и планировалось, должны были скрыть начало основной операции.

Войска в прорыв вводим согласно предварительному плану, – продолжал он, – сперва идут мои орлы, а следом за ними танки товарища Катукова. Мы с ним будем бить немцев двумя кулаками. За нами, двумя колоннами пойдет кавалерия. У вас, товарищи, тоже все по плану… – генерал-майор Бережной еще раз прислушался к звукам боя и со вздохом сказал: – Ну, все, кажется, нам пора… По коням, товарищи.