На службе зла - Джоан Роулинг (2016)

Эта версия была бы вполне убедительна, думал Страйк, если бы Келси лежала в больнице, говорила всем, что попала в мотоциклетную аварию, и отказывалась сообщать подробности о своем вымышленном бойфренде, чтобы его не подставить, Нужно было отдать должное Рэю: у шестнадцатилетней фантазерки, скорее всего, созрел бы именно такой план, опасный своим сочетанием масштабности и близорукости. Впрочем, никакой роли это не играло. Не исключено, что Келси действительно планировала запустить слух о мотоциклетной аварии, однако впоследствии она так или иначе передумала и обратилась к Страйку за советом по ампутации ноги.

Важнее оказалось другое: впервые кому-то пришло в голову провести связь между Келси и байкером, и Страйк поинтересовался, откуда у Хейзел такое твердое убеждение, что любой ухажер был не более чем выдумкой.

– Понимаете, среди тех, кто вместе с ней учился на воспитателя, юношей, можно считать, не было, – сказала Хейзел. – А где еще она могла его подцепить? Найалла. У нее даже в школе мальчиков не водилось. Потом она стала ходить к психологу, иногда в церковь – там есть молодежная группа, но никакого байкера Найалла в ее составе нет, – сказала Хейзел. – Полиция проверяла, опрашивала ее подружек. Руководитель группы, Даррелл, страшно расстроился. Рэй видел его сегодня утром по дороге домой. Тот заметил его на другой стороне улицы и расплакался.

Страйку не терпелось кое-что взять на карандаш, но он опасался, что это разрушит с таким трудом созданную атмосферу доверия.

– Кто такой Даррелл?

– Он тут ни при чем. В церкви координирует работу с молодежью. Сам из Брэдфорда, – туманно добавила Хейзел. – Рэй убежден, что он голубой.

– А дома она заговаривала о своей… – Страйк помедлил, не зная, как выразиться, – о своей проблеме с ногой?

– При мне – нет, – твердо сказала Хейзел. – Я такие разговоры не поощряла, терпеть их не могла. В четырнадцатилетнем возрасте она попыталась завести об этом речь, но я высказала все, что думала. Она норовила привлечь к себе внимание, вот и все.

– У нее на ноге был застарелый шрам. Откуда?

– Она это отмочила сразу после маминой смерти. Мало мне забот было. Стянула ногу проволокой, чтобы нарушить кровообращение. – У нее на лице, как показалось Страйку, отразилась брезгливость, смешанная с гневом. – Когда мама с Малькольмом разбились, она тоже была в машине. На заднем сиденье. Мне пришлось ее к психологу записать. Он счел, что эта манипуляция с ногой – крик о помощи или что-то в таком духе. Скорбь. Комплекс выжившего… уже не помню. А она и говорит: нет, давно, мол, хочу от этой ноги избавиться. Ну не знаю… – Хейзел энергично затрясла головой.

– А еще с кем-нибудь она об этом заговаривала? С Рэем?

– Пыталась, да. Во всяком случае, он на ее счет не заблуждался. Когда он сюда переехал и мы стали жить все вместе, она ему таких небылиц наплела – к примеру, что папа у нее был разведчиком и ту аварию ему подстроили. Так что он ее знал как облупленную, но не сердился. Бывало, сменит тему, заговорит с ней о школе, еще о чем-нибудь… – Хейзел побагровела. – Я вам скажу, чего она добивалась! – вырвалось у нее. – Чтобы сидеть в инвалидной коляске, чтобы ее катали, как ребенка, чтобы баловали, чтобы внимание обращали. Ради этого все и делалось. Год с лишним назад я у нее дневник нашла. Видели бы вы, что она там понаписала, что напридумывала, нафантазировала. И смех и грех!

– Например? – спросил Страйк.