На службе зла - Джоан Роулинг (2016)

– Не смей делать из меня виноватую! – У Робин зазвенел голос. – Не смей! Это ты избил его при задержании! А иначе он, скорее всего, оставил бы в покое Бриттани!

– То есть ты все сделала правильно? – Он не сорвался на крик только потому, что слышал, как за дверью топчется Мэтью.

– Я пресекла издевательства над Эйнджел, и если ты это осуждаешь…

– Из-за тебя, черт побери, рушится мой бизнес, – прошипел Страйк, и Робин замерла. – Нам запретили приближаться к подозреваемым, но ты сунулась не в свое дело, и теперь Брокбэнк залег на дно. Пресса раздерет меня на куски. Карвер скажет, что я сорвал операцию. Меня уроют. Даже если тебе на это плевать, – лицо Страйка застыло от гнева, – задумайся о находке полицейских: они установили, что связывало церковь, которую посещала Келси, и приход в Брикстоне, к которому принадлежал Брокбэнк. Это тебе известно?

Робин опешила:

– Нет… я не знала…

– Так чего же ты ждешь – фактов? – Под резким верхним светом глаза Страйка потемнели. – Зачем? Беги, доложи ему, что полиция у него на хвосте.

Робин в ужасе замолчала. Страйк уставился на нее, как будто с извечной неприязнью, как будто ничто и никогда их не объединяло, не связывало друг с другом. Она бы уже не удивилась, начни он сейчас в ярости стучать кулаком по стенам и шкафам, а то и…

– На этом все, – объявил Страйк.

С некоторым удовлетворением он заметил, как она вдруг сжалась и стала белой как полотно.

– Ты ведь не…

– Не всерьез? Неужели ты думаешь, что мне нужен партнер, который нарушает приказы, делает то, что я категорически запретил, выставляет меня, нахер, перед полицией себялюбивым идиотом, затычкой в каждой бочке и в довершение всего прямо под носом у полицейских подстрекает к бегству подозреваемого в убийстве?

Он выплеснул это на одном дыхании, и Робин, попятившись, сшибла со стены календарь, который упал на пол с неслышным ей шорохом и стуком – так сильно стучала у нее в ушах кровь. Робин боялась потерять сознание. Она не раз представляла, как он взревет: «Я должен тебя уволить!», но ей никогда не приходило в голову, что это произойдет на самом деле, невзирая на ее вклад в общее дело, на опасности, раны, предвидения и озарения, бесконечные часы неудобств и тягот: что все это будет отметено, все будет сведено на нет одним лишь актом неповиновения, хотя и продиктованного благими намерениями. Она не могла даже набрать в легкие воздуха, чтобы возразить, потому что ответом на любые ее слова заранее стало написанное у него на лице ледяное презрение к ее никчемности.

Воспоминания об Алиссе и Эйнджел, крепко обнявшихся на диване, мысли о том, что мучения девочки окончены и мать ее не оставит, утешали Робин на протяжении всех долгих часов, когда она ожидала этой развязки. Сама она не посмела признаться Страйку в своем поступке, но теперь раскаивалась.

– Что? – тупо спросила она, потом что он задал какой-то вопрос. Все шумы так и остались незамеченными, бессмысленными.

– Что за мужика ты притащила с собой?!

– Не твое дело, – прошептала она после короткого замешательства.

– Мне сказали, он угрожал Брокбэнку нож… Штырь! – Только сейчас до него дошло, и за маской ярости Робин вдруг увидела прежнего Страйка. – Как ты откопала его телефон?

Но у нее отнялся язык. Все потеряло смысл, кроме одного факта: она уволена. Робин знала, что Страйк никогда не идет на попятную. Своей подруге, с которой они были вместе шестнадцать лет, он ни разу не позвонил после разрыва, хотя Шарлотта неоднократно пыталась установить контакт.

Он шел к выходу. На негнущихся ногах Робин плелась за ним по коридору, как побитая собачонка, которая все еще надеется на прощение хозяина.

– Доброй ночи, – бросил Страйк Линде и Мэтью, которые успели шмыгнуть в гостиную.

– Корморан… – прошептала Робин.

– Зарплату за истекший месяц скоро получишь, – сказал он, отводя глаза. – Контракт разорван. Грубое служебное нарушение.