Жатва - Тесс Герритсен (2015)

– Другой у меня нет.

– Можно, я предложу свою? – спросил Лундквист. – Вполне правдоподобную?

Он подошел к столу и, пристально глядя на Эбби, заговорил:

– Ваша пациентка Мэри Аллен страдала от болей. Возможно, она просила вас помочь ей избавиться от мучений. Возможно, вы сочли это гуманным шагом. Это действительно был гуманный шаг. Такие мысли возникли бы у каждого заботливого врача, окажись он на вашем месте. И вы ввели безнадежно больной старухе повышенную дозу морфина. Все бы ничего, но одна из медсестер это видела. Она послала анонимное письмо племяннице Мэри Аллен. И вы из-за своего гуманизма попали в большую беду. Вас могут обвинить в убийстве и отправить в тюрьму. Вам становится страшно, даже очень страшно. И тогда вы наспех выдумываете и приплетаете к своей истории другую – о каких-то тайных сетях, поставляющих донорские органы. Вашу историю нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть… Ну что, доктор, в моей версии больше смысла? Во всяком случае, такой ход событий кажется мне правдоподобнее.

– Все было совсем не так.

– А как?

– Я вам рассказала. Я рассказала вам все.

– Вы убили Мэри Аллен?

– Нет.

Эбби подалась вперед. Ее руки, сжатые в кулаки, лежали на столе.

– Я не убивала свою пациентку.

Лундквист взглянул на Кацку.

– По-моему, врунья из нее никудышная, – сказал он и ушел.

Некоторое время Кацка и Эбби молчали.

– Меня теперь арестуют? – тихо спросила Эбби.

– Нет. Вы можете идти, – ответил детектив и встал.

Эбби тоже встала. Они стояли, глядя друг на друга, словно решая, стоит ли закончить этот длинный разговор.

– Почему меня отпускают? – спросила Эбби.

– У нас пока нет оснований предъявить вам обвинение.

– Вы считаете, я виновна?

Кацка молчал. Эбби понимала: он не обязан отвечать на такие вопросы. Но ей казалось, что он мысленно составляет более или менее честный ответ. В конце концов Кацка решил полностью игнорировать ее вопрос.

– Ваш ждет доктор Ходелл, – сказал он. – Возле окошка дежурного.

Он повернулся, открыл дверь.

– А мне с вами, доктор Ди Маттео, еще придется встретиться.

Не попрощавшись, Кацка вышел.

Эбби побрела по коридору к выходу. Возле окошка дежурного ее действительно ждал Марк.

– Эбби, – тихо произнес он.

Она позволила себя обнять, но прикосновение его рук не отозвалось огнем во всем теле. Наоборот, Эбби почувствовала непривычное онемение. Отстраненность. Ей показалось, будто она плывет под потолком и издали наблюдает за объятиями и поцелуями двух незнакомых людей.

И точно так же, откуда-то издалека, прозвучали его слова:

– Поехали домой.

Бернард Кацка стоял рядом с дежурным и смотрел за парой, направлявшейся к дверям. От его внимания не ускользнуло, с какой нежностью и заботой доктор Ходелл обнимал эту женщину. Такое в полицейском участке увидишь не каждый день. Заботу. Любовь. Куда чаще пары ссорились, кричали друг на друга. Синяки на лицах, разбитые губы, пальцы, готовые вцепиться в волосы. Или нескрываемое вожделение. Вожделение он видел постоянно. Некоторые женщины забывали, что находятся в стенах полицейского участка, и вели себя с откровенным бесстыдством шлюх, фланирующих по улицам «Поля боя»[10]. Кацка не был совсем невосприимчив к подобным вещам. Его организм иногда тоже требовал интимной близости с женщиной.

Но любовь… Он слишком давно не испытывал любви. И сейчас он завидовал Марку Ходеллу.

– Эй, Слизень! – крикнули ему. – Вас вызывают по третьей линии.

Он потянулся к телефону.

– Детектив Кацка слушает.

– Отдел медицинской экспертизы. С вами хочет поговорить доктор Роуботам. Не вешайте трубку. Сейчас он подойдет.

Кацка ждал, оглядывая пространство возле дверей. Эбби Ди Маттео и Марк Ходелл ушли.