Жатва - Тесс Герритсен (2015)

– Это стандартная процедура. Документы донора относятся к категории конфиденциальных. Они всегда хранятся отдельно от карточки реципиента. В противном случае стороны могли бы встретиться. Родственники донора требовали бы пожизненной благодарности, а сторона реципиента либо терзалась бы чувством вины, либо откровенно ненавидела бы донорскую родню. Все это привело бы к нескончаемым эмоциональным конфликтам. – Марк плюхнулся на стул. – Эбби, мы понапрасну тратим время и силы. Через несколько часов вся эта загадка разрешится. Давай лучше вплотную займемся лихорадкой Нины Восс.

– Давай. Но если возникнут вопросы, тебе придется их обсуждать с Банком органов Новой Англии.

– При чем тут БОНА?

– Я туда позвонила. Они дежурят круглосуточно. Я сказала, что ты или Арчер потом свяжетесь с ними.

– Арчер им все объяснит. Он будет здесь с минуты на минуту.

– Ты и его вызвал?

– Его тоже волнует эта лихорадка. Странно, почему Аарон молчит. Ты звонила ему на пейджер?

– Трижды. Никакого ответа. Элейн сказала, что он поехал в клинику.

– Аарон где-то здесь. Я видел его машину на стоянке. Наверное, задержался в кардиологии.

Марк снова принялся листать карточку Нины Восс.

– Придется начинать без него.

Эбби повернулась к смотровому окну отсека Нины Восс. Глаза пациентки были закрыты. Она спала. Ритмичное дыхание свидетельствовало о том, что с легкими все в порядке.

– Я начинаю курс антибиотиков, – сказал Марк. – Широкий спектр.

– Какую инфекцию ты собираешься лечить?

– Пока не знаю. Это временный мостик, пока не придут результаты бактериологических анализов. У пациентки понижен иммунитет, и нам нельзя рисковать. Инфекция есть инфекция.

Марк встал со стула и подошел к окну отсека. Он стоял, вглядываясь в спящую Нину Восс. Кажется, ее вид несколько его успокоил. Эбби тоже подошла и встала рядом. Они почти касались друг друга, но все их мысли сейчас были только о послеоперационной лихорадке. Врачи беспокоились, а Нина Восс мирно спала.

– Может, реакция на лекарства, – предположила Эбби. – Ей столько всего кололи. Любой препарат мог вызвать скачок температуры.

– Допускаю такую вероятность. Но вряд ли дело в стероидах и циклоспорине.

– Я нигде не нашла источника инфекции. Представляешь? Нигде.

– Пойми: у нее ослаблен иммунитет. Стоит что-то упустить, и она мертва. – Марк взял карточку. – Начнем, так сказать, с прохладительных напитков.

В шесть утра Нине внутривенно ввели первую дозу азактама. Для дальнейших действий требовалась неотложная консультация специалиста по инфекциям. В четверть восьмого прибыл консультант, некто доктор Мур. Он согласился с решением Марка. Лихорадка у пациента с ослабленным иммунитетом – слишком опасный симптом. Необходимо принимать меры.

В восемь часов Нине ввели второй антибиотик – пиперациллин.

В то время Эбби делала утренний обход в реанимации хирургического отделения. Ее столик-тележка был доверху нагружен карточками. Ночное дежурство выдалось тяжелым. Она поспала всего час, когда около двух ее разбудил звонок медсестры. С того времени ей не удалось отдохнуть и пяти минут. Эбби взбодрилась двумя чашками кофе. В конце туннеля уже маячил свет: завершение дежурства. Это придавало ей силы, необходимые для обхода.

«Еще четыре часа, и я поеду домой. Нужно только продержаться до полудня».

Проходя мимо пятнадцатого отсека, Эбби остановилась и заглянула через окошко.

Нина не спала. Увидев Эбби, она слабо улыбнулась и махнула рукой, приглашая войти. Эбби оставила столик возле двери, надела халат и вошла.

– Доброе утро, доктор Ди Маттео, – тихо сказала Нина. – Боюсь, из-за меня вам не удалось поспать.

– Не волнуйтесь, – улыбнулась Эбби. – На прошлой неделе я хорошо выспалась. Как вы себя чувствуете?

– Чувствую, что стягиваю на себя довольно много внимания.