Мёртвое озеро - Рэйчел Кейн (2018)

– Погода сегодня слишком плохая, чтобы идти в лес или горы, – говорит Грэм. – Можно развернуться и поехать ко мне домой. Вы можете переночевать на диване, а с рассветом присоединиться к поискам. Что скажете?

– Нет, мне нужно… мне нужно искать, если поисковый отряд все еще там. Я справлюсь.

Грэм смотрит на меня, чуть заметно хмурясь.

– Вы одеты не по погоде. Ботинки вполне годные, но в том, что на вас надето, вы уже через час подхватите переохлаждение, тем более что сразу промокнете. Позади вашего кресла куртка, можете ее надеть.

Откладываю телефон, шарю по полу за креслом и натыкаюсь на шелковистую ткань куртки-пуховика с меховой оторочкой на капюшоне. Тяну его к себе, и моя рука скользит по чему-то, размазанному по кожаной поверхности заднего сиденья, – низко, почти у основания. Оно кажется липким и слегка влажным. Я высвобождаю пуховик и кладу его к себе на колени, при этом отметив, что костяшки моих пальцев испачканы в чем-то, похожем на мазут. Достав из держателя, расположенного между креслами, салфетку, стираю эту грязь и думаю, что на ощупь это совсем не напоминает мазут.

Поднеся руку ближе к лицу, чувствую медный запах, который ни с чем нельзя перепутать. По тыльной стороне моей руки размазан совсем не мазут…

Мы уже выехали за пределы Нортона, и Грэм твердо держит ногу на педали газа, ведя машину быстрее, чем следовало бы на этой мокрой дороге. Уклон, ведущий к Стиллхауз-Лейк, похож на черный пустой экран, на фоне которого вспыхивают в свете фар дождевые капли и тянется размытая серая лента дороги.

На тыльной стороне моей руки кровь.

Осознание этого вымывает меня изнутри дочиста, оставляя легкой, пустой и прозрачной, и секунду или две я думаю, что вот-вот потеряю сознания от невероятности всего этого. Во внедорожнике Лэнсела Грэма кровь. И все, абсолютно все начинает обретать смысл. Я не осмеливаюсь показать это.

Закончив вытирать руку, сминаю салфетку в шарик и сую в карман джинсов, при этом небрежно спрашивая:

– Вы уверены, что Кайл не будет против, если я ненадолго позаимствую этот пуховик? – Вероятно, это куртка его сына; от нее исходит специфический запах мальчишки-подростка. – Кстати, мне кажется, он пролил там что-то сзади…

– Да, надо почистить сиденье: мы подстрелили оленя, и я загрузил тушу в машину. Завез ее домой по пути в участок. Извините, – говорит Грэм. – И вообще, можете носить этот пуховик столько, сколько надо. Кайлу все равно, у него их много.

У него такой приятный голос… Ровный, глубокий, дружелюбный. У него есть готовое объяснение крови в машине, но я сейчас все равно ничего не чувствую. Внутри у меня все онемело. Я уже на самом деле не здесь. Я – просто разум, который складывает куски головоломки, а все эмоции перекрыты, подобно тому, как пережимают сосуд, чтобы уменьшить потерю крови. «Это шок, – понимаю я. – Я в шоке». Отлично. Я могу этим воспользоваться.

Вспоминаю, как он приходил в наш дом – кажется, это было сто лет назад, – чтобы вернуть телефон моего сына… или телефон, который выглядел точно так же. Можно было перенести в другой аппарат все, что имелось у моего сына в телефоне, и это было бы легко, потому что там содержались лишь контакты и эсэмэски. Это все легко можно скопировать, как продемонстрировал Престер. Сделать копию всех данных и даже самого номера.

И то, что вернулось в наш дом, могло быть совсем другим телефоном. Телефоном, который мог слушать нас. Камерой, которая могла видеть нас, когда ее оставляли где-нибудь на столе. Я представила себе, как телефон лежит рядом с кроватью Коннора, изучая наши привычки, наше расписание, время, когда Коннор встает и ложится спать… Он мог даже записать тональность набора и вычислить код нашей сигнализации.

Хотя, возможно, это было проще всего. Может быть, офицер Грэм подсмотрел, как я ввожу этот код, в вечер его первого визита к нам.