Мёртвое озеро - Рэйчел Кейн (2018)

– Он сказал только, что это сделали какие-то ребята в школе, – сообщает Кейд. Он не входит следом за мной, а продолжает стоять на крыльце, глядя сквозь дверь. Быть может, безмолвное присутствие Хави настораживает его, не знаю. Я наливаю стакан холодного чая и отношу к двери. Кейд берет его, хотя и держит так, словно не совсем уверен, что в этом стакане. Потом делает осторожный глоток. Я сразу же понимаю, что этот человек не привык к южным традициям, потому что сладкий вкус напитка удивляет его. Однако он удерживается от гримасы. – Извините, я даже не спросил ваше имя…

– Я – Гвен Проктор, – отвечаю я. – Коннор, конечно же, мой сын, и вы видели мою дочь, Атланту.

Хави откашливается.

– Гвен, я, наверное, пойду. Дойду пешком до тира, у меня там есть велосипед, доеду на нем домой. Приго́ните «Джип» и заберете фургон, когда захотите. – Он кладет ключи на кофейный столик и кивает Сэму Кейду. – Мистер Кейд.

– Мистер Эспарца, – отзывается тот.

Я, конечно же, не могу оставить чужака стоять у нас на крыльце со стаканом чая в руке и не готова уехать и оставить Ланни и Коннора дома одних. Поэтому отпускаю Хавьера, задержав его на пару секунд, чтобы сказать:

– Хави, спасибо вам. Спасибо огромное.

– Рад, что все обошлось, – отвечает он, а потом проходит мимо Кейда, идет по подъездной дорожке и направляется легкой рысцой враскачку вверх по холму, к тиру. «Морпех», – вспоминаю я. Для него это лишь небольшая пробежка, никаких сложностей.

Я снова переношу внимание на Кейда, который смотрит вслед Хави с непонятным мне выражением на лице.

– Присядете здесь? – спрашиваю я.

Кейд словно бы размышляет над этим некоторое время, потом опускается в кресло, стоящее на крыльце. Точнее, устраивается на самом краешке, готовый в любой момент подпрыгнуть и уйти. Чай он пьет, похоже, скорее из вежливости, чем ради удовольствия.

– Хорошо, – говорю я. – Прошу прощения. Давайте начнем заново. Мне жаль, что я обвинила вас в… в чем угодно. Это было несправедливо. Спасибо, что помогли Коннору. Я очень за это признательна. Я просто была напугана.

– Даже представить себе не могу, – отзывается он. – Что ж, дети не были бы детьми, если б не справлялись со своей задачей – пугать родителей, верно?

– Верно, – соглашаюсь я, однако лишь потому, что так надо. Это может быть правдой для обычных детей. Но мои – другие. Должны быть другими. – Я поверить не могу, что он не позвонил мне, вот и всё. Он должен был мне позвонить.

– Я думаю… – Кейд колеблется, как будто думает о том, где пролегает та черта, за которую ему не следует переступать. – Я думаю, ему просто было стыдно. Он не хотел, чтобы его мать знала, что он проиграл драку.

Я выдавливаю судорожный смешок.

– Это нормально для мальчиков?

Кейд пожимает плечами, и я предполагаю, что это означает «да».

– Хавьер – морпех. Можете попросить его показать парню несколько приемов.

Я благодарю его, но внутренне отмечаю, что Сэм Кейд тоже может постоять за себя; он худощавый, но не тощий, и то, как он движется, заставляет меня предположить, что ему случалось наносить удары и получать их. Если Хави настолько явно «военная косточка», что нужно быть слепой, чтобы не заметить этого, Кейд вполне может сойти за обычного человека, однако в нем чувствуется нечто скрытое.

По наитию я спрашиваю:

– Пехота?

Он, вздрогнув, поднимает на меня взгляд.

– Нет, черт возьми. Авиация. Когда-то давно. Афганистан, – поясняет он. – А что, так заметно?

– Вы просто слишком выразительно произнесли слово «морпех», – говорю я.

– Ну да, конечно, грех соперничества между родами войск. – На этот раз он улыбается без настороженности, и эта улыбка нравится мне больше. – Однако мой совет остается в силе. В идеальном мире мальчику, конечно, не пришлось бы драться. Но существование школьных задир – вещь еще более неоспоримая, чем смерть и налоги.