Мёртвое озеро - Рэйчел Кейн (2018)

– Если вы хотите включить в торг черничные блинчики, то ничего не выйдет. Я недавно съела пирог.

– Но я попробую. – Он смотрит на блинчик, лежащий на сковороде, и снимает его именно тогда, когда тот идеально прожарен. Затем кладет его поверх трех уже готовых и протягивает тарелку мне.

– Нет-нет, вы же сделали их для себя!

– И сделаю еще. Давайте ешьте. Они остынут к тому времени, как будет готова следующая порция.

Я мажу блинчики маслом, и поливаю сиропом, стоящим на столе, и с разрешения хозяина дома наливаю себе кофе из кофейника, стоящего на подогреве. Кофе крепкий, и я добавляю в него немного сахара.

Я уже наполовину съедаю свою порцию блинчиков – и, черт побери, они теплые, пышные и вкусные, с кисло-сладкими вкраплениями свежей черники, – когда Сэм усаживается на стул напротив меня и тоже наливает себе кофе.

– Как вам? – спрашивает он.

Я проглатываю откушенный кусок и отвечаю:

– Где вы так научились готовить? Блинчики потрясающие.

Он пожимает плечами.

– Меня научила мама. Я был старшим из детей, а она нуждалась в помощи. – Когда Кейд говорит это, на его лице появляется странное выражение, но он смотрит вниз, в тарелку с блинчиками, и я не могу разобрать: задумчивость это, тоска по родным или что-то совсем иное?

Потом оно исчезает, и он начинает поглощать блинчики с неподдельным аппетитом. Умеет работать руками, любит готовить, с виду честный… Я начинаю гадать, почему он живет здесь, у озера, совсем один. Но, в конце концов, не всем подходит жизненная схема «любовь-женитьба-дети». Я не жалею о том, что у меня есть дети. Жалею лишь о браке, который привел к их появлению на свет. И все же я лучше, чем многие, могу понять преимущества жизни в одиночестве.

И то, какой тяжелой она может показаться другим.

Мы едим в уютном молчании, не считая того, что Сэм спрашивает меня, сколько я готова заплатить за починку крыши. Потом обсуждаем возможность пристроить к задней части дома веранду с плоской кровлей – об этом я иногда фантазирую. Большой шаг – не просто отремонтировать дом, но и внести улучшения. Звучит опасно – подозрительно похоже на попытку по-настоящему пустить где-то корни. Мы легко сходимся в цене за ремонт крыши, и я старательно обхожу вопрос о веранде.

Долгосрочные обязательства – не то, с чем я люблю иметь дело. И, подозреваю, Кейд относится к этому так же, потому что, когда я спрашиваю, надолго ли он намерен задержаться здесь, Сэм отвечает:

– Не знаю. Срок моей аренды истекает в ноябре. Может быть, уеду куда-нибудь еще, в зависимости от того, как мне захочется. Но мне нравится это место, так что поглядим.

Я задумываюсь о том, не включает ли он и меня в понятие «это место». Изучаю его, высматривая признаки флирта, но ничего не нахожу. Похоже, он просто общается со мной как человек с человеком, а не как мужчина, выискивающий женщину, которая может оказаться доступной. Хорошо. Мне не нужны отношения, и я терпеть не могу любителей соблазнять первую встречную.

Я доедаю свою порцию блинчиков первая и, не спрашивая, отношу тарелку, вилку и чашку в раковину, где вручную отмываю их дочиста и ставлю на решетчатую сушилку. Автоматической посудомойки у Сэма нет. Он ничего не говорит, пока я не тянусь за остывшей сковородой и миской из-под теста.

– Не нужно, – произносит Кейд. – Я сам этим займусь. Но все равно спасибо.

Послушавшись его, я вытираю руки о лимонно-желтое посудное полотенце и оборачиваюсь, чтобы взглянуть на хозяина дома. Тот с безмятежным видом поглощает последний из своих блинчиков. Я спрашиваю:

– Чем вы на самом деле здесь заняты, Сэм?

Он останавливает вилку на половине движения, и кусок блинчика, истекающий сиропом, замирает в воздухе. Потом деловито кладет его в рот, пережевывает, сглатывает, запивает большим глотком кофе, затем откладывает вилку и откидывается на спинку стула, глядя мне в глаза.

Взгляд у него честный. И слегка рассерженный.