Девушка с татуировкой дракона - Стиг Ларссон (2015)

– Неужели не ясно? – сказал он. – Женщины исчезают – одна за другой. Их никто не ищет. Они никому не нужны. Иммигрантки. Шлюхи из России. Через Швецию ежегодно циркулируют тысячи и тысячи людей.

Мартин отпустил голову Микаэля и выпрямился. Похоже, он гордился тем, как все тут обустроил. Его слова поразили Микаэля, словно удар кулаком.

«Господи. Эта вовсе не историческая загадка. Мартин Вангер убивает женщин и сегодня. А я наивно угодил прямо к нему в лапы…»

– В данный момент гостей у меня нет. Но тебя наверняка позабавит то, что, пока вы с Хенриком трепались всю зиму и весну, здесь находилась девушка. Ее звали Ирина, она приехала из Беларуси. Когда ты у меня ужинал, она сидела запертой в этой клетке. Это был такой незабываемый вечер…

Мартин Вангер уселся на стол и начал болтать ногами. Микаэль закрыл глаза. Он вдруг почувствовал резкую изжогу и судорожно сглотнул.

– А что ты делаешь с телами?

– У меня тут у пристани стоит яхта. Я отвожу их далеко в море. В отличие от отца, я не оставляю после себя никаких следов. Но он тоже был мастак. Находил себе жертвы по всей стране.

Последние кусочки пазла начали вставать на свои места. Готфрид Вангер. С сорок девятого по шестьдесят пятый. В шестьдесят шестом его дело продолжил Мартин Вангер, в Уппсале.

– Так ты восхищаешься своим отцом?

– Это он меня научил. Он провел обряд инициации, когда мне было четырнадцать лет.

– Уддевалла. Лия Перссон.

– Вот именно. Я присутствовал. Только смотрел, только присутствовал.

– Шестьдесят четвертый, Сара Витт из Роннебю.

– Мне было шестнадцать. Я тогда впервые овладел женщиной. Готфрид меня учил. И я задушил ее.

«Он хвастается. Господи, помилуй, ну и чертова садистская семейка…»

– Но ты хотя бы понимаешь, что это ненормально?

Мартин слегка пожал плечами:

– Тебе, я думаю, не понять, какое это божественное ощущение, когда ты наделен полной властью над жизнью и смертью человека.

– Но ведь ты получаешь наслаждение от того, что терзаешь и убиваешь женщин.

Глава концерна на минуту задумался, уставившись в одну точку на стене позади Микаэля, а потом улыбнулся своей обаятельной обезоруживающей улыбкой:

– Вообще-то я так не думаю. Если серьезно проанализировать мой статус, то я скорее серийный насильник, чем серийный убийца. Собственно говоря, я серийный похититель. Убийство становится, так сказать, неизбежным следствием, потому что ведь мне приходится заметать следы. Понимаешь меня?

Микаэль не знал, что ответить, и лишь кивнул.

– Разумеется, мои действия социально неприемлемы, но ведь я совершаю в первую очередь преступление против условностей общества. Смерть приходит к моим гостям только в самом конце, когда они мне становятся в тягость. Всегда так занятно видеть их разочарование…

– Разочарование? – изумленно спросил Микаэль.

– Вот именно. Разочарование. Они думают, что выживут, если будут мне угождать. Они принимают мои правила игры. Начинают доверять мне, вступают со мной в дружеские отношения и до самого конца надеются, что дружба что-то значит. А когда они вдруг обнаруживают, что их обманули, наступает разочарование.

Мартин Вангер обошел вокруг стола и оперся о стальную клетку.

– Тебе, с твоим мелкобуржуазным воспитанием, никогда этого не понять, но самое занимательное во всем этом – разработать план похищения. Тут нельзя допускать никаких импульсивных действий – те, кто так делает, всегда попадаются. Это целая наука; приходится учитывать тысячу деталей. Мне надо наметить себе добычу и разузнать о ее жизни все. Кто она? Откуда? Как я могу ее заполучить? Как мне надо себя вести, чтобы оказаться наедине со своей добычей, оставаясь анонимом? Чтобы мое имя не всплыло потом в каком-нибудь полицейском расследовании?

«Я больше не могу», – подумал Микаэль.