Девушка с татуировкой дракона - Стиг Ларссон (2015)

Если бы сейчас был день, он отправился бы к Хенрику, аннулировал контракт и уехал домой. Но находясь возле церкви, Блумквист мог убедиться, что в усадьбе Вангера уже темно и тихо. Отсюда ему были видны все строения на этой стороне острова. В доме Харальда Вангера тоже было темно. Зато у Сесилии Вангер горел свет, так же как и на ближайшей к мысу вилле Мартина Вангера и в доме, который сдавался. В лодочной гавани светился продуваемый всеми ветрами домик художника Эушена Нормана, и из его трубы фонтаном вылетали искры. Горел свет и на верхнем этаже кафе. Микаэлю стало любопытно, живет ли там сама Сусанна, и если да, то одна ли она там сейчас.

Воскресным утром Микаэль позволил себе выспаться, хотя и проснулся в некоторой панике от того, что гостевой домик дрожал от немыслимого гула. Когда он пришел в себя, то сообразил, что это церковные колокола зовут на мессу. Стало быть, уже почти одиннадцать. Блумквист не чувствовал себя отдохнувшим и потому повалялся еще немного. Только когда от двери раздалось жалобное мяуканье, он вылез из постели и выпустил кошку на улицу.

К полудню Микаэль принял душ и позавтракал, а потом, собрав волю в кулак, прошел в кабинет и достал первую папку с полицейскими протоколами. Но увидев в окно рекламный щит «Кафе Сусанны», передумал. Затем засунул папку в сумку и надел куртку.

Он немало удивился, обнаружив, что кафе до отказа забито посетителями. Так вот почему этому заведению удается не прогореть в такой дыре, как Хедебю… Основной доход владелице кафе Сусанне приносят посетители церкви, а также те, кто не прочь выпить кофе после похорон и других церковных мероприятий.

Блумквист решил не заходить в кафе, а просто прогуляться. «Консум» по воскресеньям закрыт, и Микаэль прошел еще несколько сотен метров по дороге, ведущей в Хедестад, и купил газеты на бензоколонке, которая работала по выходным дням. Еще час он гулял по Хедебю и знакомился с материковой стороной селения. Район неподалеку от церкви и «Консума» считался центром городка и был застроен двухэтажными каменными домами, которые возводились, как прикинул Микаэль, в 1910‑х или 1920‑х годах и выстраивались в короткую улицу. К северу от шоссе возвышались многоквартирные дома для семей с детьми. Вдоль воды, южнее церкви, по бо́льшей части располагались виллы. Хедебю вполне можно было считать местом, подходящим для проживания власть предержащих и чиновников Хедестада.

Когда Микаэль вернулся к мосту, посетителей в кафе Сусанны стало значительно меньше, но хозяйка еще хлопотала, убирая со столов грязную посуду.

– Воскресный аншлаг? – спросил журналист в качестве приветствия.

Сусанна кивнула, убрав непослушную прядь волос за ухо:

– Привет, Микаэль!

– Вы помните, как меня зовут?

– Еще бы! Ведь я видела вас по телевизору на судебном процессе накануне Рождества.

Микаэль вдруг смутился.

– Ничего не попишешь, нужно же чем-то заполнять выпуски новостей, – пробормотал он и двинулся к угловому столику с видом на мост.

Сусанна улыбнулась.

В три часа дня хозяйка сообщила, что заведение закрывается.

К тому времени поток публики из церкви сменился отдельными посетителями. Микаэль успел прочитать примерно пятую часть первой папки полицейского расследования об исчезновении Харриет Вангер. Он захлопнул папку, сунул ее вместе с блокнотом в сумку и торопливо направился домой через мост.

На ступеньках его поджидала кошка. Микаэль огляделся вокруг, пытаясь понять, чья же она. Наконец он впустил ее в дом – хоть какая, а компания.

Блумквист снова попытался позвонить Эрике, но опять угодил на автоответчик. Не оставалось никаких сомнений в том, что Эрика сердится на него. Он, конечно, мог бы позвонить ей в редакцию или домой, но решил проявить упрямство, – он и так уже оставил ей много сообщений. Вместо этого Микаэль сварил себе кофе, сдвинул кошку, разлегшуюся на диване, в сторону, сел за кухонный стол и открыл папку.