Девушка с татуировкой дракона - Стиг Ларссон (2015)

Внука Александра звали Хенриком; именно он сократил фамилию, так они стали именоваться Вангер. Хенрик торговал с Россией и построил небольшой торговый флот; его шхуны в середине XIX века ходили в Балтию, Германию и Англию – центр мировой сталелитейной промышленности. Он расширил семейный бизнес – основал достаточно скромный по тем временам горный промысел и несколько первых в регионе металлургических заводов. После него осталось двое сыновей, Биргер и Готфрид, которые превратили Вангеров в клан финансистов.

– Ты знаешь старые законы наследования? – спросил Хенрик Вангер.

– Вообще-то не очень.

– Прекрасно тебя понимаю. Я и сам вечно путаюсь в этом деле. Биргер и Готфрид, как гласит семейное предание, не ладили. Они, как кошка с собакой, ожесточенно боролись за власть и влияние на семейный бизнес. В конце концов этот конфликт все осложнил и начал потенциально угрожать перспективам бизнеса. Поэтому их отец перед смертью решил сделать так, чтобы каждый член семьи наследовал некую долю всего предприятия. Затея сама по себе вполне здравая, но, к сожалению, сложилась ситуация, когда мы, вместо того чтобы подключать компетентных специалистов и партнеров извне, получили в наследство концерн, правление которого состояло из родственников с одним или несколькими процентами голосов.

– Неужели все это актуально и по сей день?

– В том-то и дело. Если кто-нибудь из членов семьи захочет продать свою долю, то сделка может состояться только внутри клана. На ежегодное собрание акционеров сейчас съезжается около пятидесяти носителей фамилии Вангер и их потомков. У Мартина примерно десять процентов акций. У меня – пять, поскольку много акций я продал, кстати, тому же Мартину. Мой брат Харальд владеет семью процентами, а большинство остальных владеют только одним процентом или половиной процента.

– Я об этом ничего не знал… Попахивает каким-то Средневековьем.

– Да бред чистейший. На деле это означает, что Мартин сначала должен заручиться поддержкой по крайней мере двадцати – двадцати пяти процентов совладельцев, что, поверь мне, не так-то легко, а потом уже предпринимать те или иные действия.

Затем Хенрик продолжил рассказ о семействе.

– Готфрид Вангер умер в тысяча девятьсот первом году, не оставив наследников. Правда, у него было четыре дочери, но в то время женщин в расчет не принимали. То есть им выделялась определенная доля дохода, но дела вели исключительно мужчины. И лишь когда, уже в двадцатом веке, женщины получили право голосовать на выборах, они смогли участвовать и в собраниях акционеров.

– Надо же, настоящая либеральная революция…

– Ирония неуместна. Тогда были другие времена и другие нравы. Далее… У брата Готфрида, Биргера Вангера, имелось три сына – Юхан, Фредрик и Гидеон Вангеры; все они родились в конце девятнадцатого века. Гидеон не в счет – он продал свою долю и уехал в Америку, где до сих пор остались Вангеры, его потомки. А вот Фредрик и Юхан управляли акционерным обществом вплоть до того момента, когда был создан современный концерн «Вангер».

Хенрик снова извлек свой альбом и показал фотографии. На снимках начала прошлого века были запечатлены двое мужчин с массивными подбородками и прилизанными волосами. Они уставились прямо в объектив: строгие лица без тени улыбок.

– Юхана Вангера в семье считали самородком. Он получил образование и стал инженером, постоянно совершенствуя производство и внедряя собственные запатентованные изобретения. Концерн специализировался на стали и железе, но расширялся и за счет других отраслей – например, текстильной. Юхан Вангер умер в пятьдесят шестом году, оставив трех дочерей – Софию, Мэрит и Ингрид, первых женщин, автоматически получивших право участвовать в собраниях акционеров.