Тайная история - Донна Тартт (2015)

— Ты с ума сошел! Какая тут связь? Сейчас темно и льет как из ведра, а ты пьян в стельку, на ногах не держишься. Просто чудо, что ты никого не сбил. Куда ты вообще ездил за этими несчастными сигаретами? Ближайший магазин — у черта на рогах.

— Я не пьян.

— Ха-ха-ха. Он не пьян. Так где же твои сигареты? А? Спорим, ты…

— Я сказал, я не пьян.

— Ну конечно, наш мальчик трезв как стеклышко. Спорим, ты не купил никаких сигарет? А если даже и купил, они насквозь мокрые. Где они, покажи?

— Отстань от меня.

— Сначала покажи сигареты. Ну, давай. Хочу своими глазами увидеть эти замечательные…

Шваркнув стакан о стол, Чарльз крутанулся на каблуках.

— Оставь меня в покое, — прошипел он.

Ужаснулись мы не столько его интонации, сколько выражению лица. Фрэнсис застыл с приоткрытым ртом. Секунд десять — казалось, целую вечность — единственным звуком было ритмичное «кап-кап-кап» — это капало с одежды Чарльза.

Я взял предназначенные для Генри стаканы — виски с содовой, как можно больше льда, и вода без льда, — и, толкнув дверь, вышел из кухни.

Всю ночь не переставая лил дождь. Я ворочался в своем пыльном спальнике, в носу щекотало, мышцы болели от лежания на бетонном полу, покрытом издевательски тонким слоем ковролина. Ливень барабанил в окна под потолком, и в отсвете прожекторов казалось, что по стене напротив сбегают темные струи.

Чарльз храпел, запрокинув голову, Фрэнсис бормотал во сне. Время от времени снаружи в шуме брызг проносилась машина, и белая полоса, проползая по комнате, выхватывала стол для пула, подвешенные на крюке снегоступы, гребной тренажер и Генри, неподвижно сидевшего в кресле со стаканом в одной руке и сигаретой в другой. Его бледное, бдительное, словно у бесплотного стража, лицо на миг возникало в свете фар и соскальзывало обратно во тьму.

Меня разбудило хлопанье ставни где-то наверху. Все тело ломило, я долго не мог прийти в себя. Дождь припустил еще сильнее. Он хлестал размеренными упругими волнами по окнам ярко освещенной кухни, где собравшиеся за столом гости в подавленном молчании завтракали тостами с кофе.

Коркораны, видимо, уже готовились к выходу. Клоук, Брэм и Руни сидели рядом, разложив локти на столе, и тихо переговаривались. Они были только что из душа, чисто выбриты, в новеньких костюмах. Выглядели они так, словно им предстояло появиться в суде, — напыщенно, но вместе с тем немного нервно. Фрэнсис, с припухшими глазами и нелепыми завитками в растрепанной рыжей шевелюре, поднялся на кухню в халате. Он еле сдерживал негодование: встав позже всех и попытавшись принять душ, он обнаружил, что горячая вода в баке кончилась.

Они с Чарльзом сидели по разные стороны стола и старательно избегали смотреть друг на друга. Марион с утра пораньше накрутила бигуди; заплаканная и понурая, она то и дело проверяла, не остыли ли они, и не произнесла ни слова за весь завтрак. С ее элегантным темно-синим костюмом резко контрастировали телесного цвета чулки и пушистые розовые тапочки.

Из всей молодежи только Генри предстояло нести гроб — остальные пять человек были друзьями семьи или деловыми партнерами мистера Коркорана. Я задавался вопросом, тяжелым ли окажется гроб, и если да, то как Генри справится со своей миссией. От него исходил слабый аммиачный аромат пота и виски, но пьяным он вовсе не казался. Лекарства погрузили его в стеклянную толщу спокойствия. Струйки дыма поднимались от сигареты без фильтра, огонек которой находился в опасной близости от пальцев. Пожалуй, его можно было бы принять за наркомана, не будь его нынешнее состояние почти полной копией привычной манеры держаться.