Тайная история - Донна Тартт (2015)

Кухонные часы показывали девять тридцать пять. Похороны были назначены на одиннадцать. Фрэнсис пошел одеваться, а Марион — снимать бигуди. Остальные так и сидели за столом в неловком бездействии, притворяясь, что еще не допили кофе. На кухню уверенной походкой вошла жена Тедди. Она была судебным юристом — ухоженная дама с суровым лицом и стрижкой боб-каре, заядлая курильщица. За ней показалась невысокая застенчивая жена Хью; глядя на эту хрупкую молодую женщину, трудно было поверить, что она родила столько детей. Обе жены носили имя Лиза, и это досадное стечение обстоятельств было источником постоянной путаницы.

— Генри, — деловито сказала Лиза-первая, ткнув в пепельницу недокуренную сигарету так, что та сложилась под прямым углом. — Мы сейчас отправляемся в церковь — до начала службы нужно расставить цветы на алтаре и рассортировать открытки с соболезнованиями. Матушка Теда, — продолжила она, поджав губы (обе Лизы недолюбливали миссис Коркоран, которая от души платила им тем же), — сказала, чтоб ты ехал с нами и присоединился к тем, кто понесет гроб. Хорошо?

Генри, казалось, ничего не слышал. Я собрался пихнуть его ногой под столом, но тут он медленно поднял взгляд:

— И что?

— Вы встречаетесь в вестибюле в четверть одиннадцатого.

— И что? — повторил Генри с ведической безмятежностью.

— Я не знаю что, просто передаю тебе ее слова. Там все рассчитано чуть ли не по секундам, прям как в синхронном плавании, черт бы его побрал… Так ты готов или тебе нужно пять минут на сборы?

— Не надо, Брэндон, — жалобно говорила жена Хью своему отпрыску, который вбежал на кухню и, повиснув у матери на руке, стал изображать Тарзана. — Ну пожалуйста. Ты делаешь маме больно… Брэндон!

— Лиза, так он тебе сейчас и на шею взгромоздится, — недовольно сказала Лиза-первая, сверяясь с часами.

— Брэндон, прошу тебя, будь умницей. Маме нужно идти.

— Он уже большой для таких номеров. На твоем месте я бы отвела его в ванную и задала хорошую взбучку.

Минут через двадцать в гостиную, шелестя складками черного крепдешинового платья, спустилась миссис Коркоран. Она что-то сосредоточенно искала в кожаном ридикюле, но, заметив наше неприкаянное трио (Камилла, Софи и я) у шкафа с трофеями, тут же прекратила поиски.

— Куда это все подевались?

Никто не ответил, и, скорчив недовольную мину, она застыла на ступенях:

— Так что? Остальные уже уехали? А где Фрэнсис?

— По-моему, он одевается, — ответил я, обрадовавшись возможности правдиво ответить хотя бы на один вопрос. Со своей позиции на лестнице она не могла видеть то, что прекрасно видели мы, а именно что снаружи, под навесом, Клоук, Брэм, Руни, а с ними и Чарльз, неспешно передают по кругу косяк. Было ужасно странно видеть, что марихуану курит Чарльз; я подозревал, что он согласился на предложение Клоука в надежде, что трава подхлестнет его, как стакан неразбавленного виски, и придаст самообладания. Если так, я был уверен, что его ждет пренеприятный сюрприз. Лет в двенадцать — тринадцать я накуривался ежедневно — не потому, что мне это нравилось, нет (всякий раз меня охватывал панический страх и прошибал холодный пот), а потому, что в средних классах курить траву считалось жутко крутым и престижным, вдобавок я научился мастерски скрывать возникавшие от нее параноидальные реакции.

Миссис Коркоран посмотрела на меня так, будто я поприветствовал ее возгласом «Хайль Гитлер!».

— Одевается?

— По-моему, да.

— Нет, вы посмотрите, он еще даже не оделся! Чем вы занимались все утро?