Сущность - Бентли Литтл (2020)

– Вина лежит не на одном только брате Франсиско, – сказал монах. – Еще до того, как начать поддаваться своим бредовым иллюзиям, он никакими средствами не мог заставить здешних индейцев начать строительство, хотя большинство из них уже были обращены в истинную веру. Они страшились места, на котором должна была быть возведена церковь, и боюсь, что он и сам мог поддаться их суевериям.

Падре Хуарес нахмурился. Брат Родриго должен был знать свое место и не говорить, пока на то не будет его соизволения. Неужели здесь все относятся снисходительно к таким проявлениям непокорства? Однако и на сей раз падре был вынужден признать, что в словах монаха есть доля истины. Он посмотрел назад, на утопающую в глубокой грязи главную улицу деревни, и увидел, что к ним мелкими группами по двое или по трое приближаются местные индейцы. Повернулся к Хасинто Паредесу.

– Я желаю, чтобы вы собрали здесь всех дикарей, живущих в деревне, а также толмача, которые сможет перевести им мои слова. Я собираюсь дать указания лично, приказав исполнить Божью волю и построить эту церковь. После того, как я поем и приведу себя в порядок, я сам обращусь к здешней черни, а затем вы и ваши люди возглавите группы работников, которые будут по очереди копать землю и закладывать фундамент. Они будут работать с восхода до заката каждый день, кроме воскресенья, и не пройдет и года, как наша церковь будет готова.

Паредес покорно поклонился.

– Да, святой отец.

Падре Хуарес обратился к своей свите и велел им приказать рабам распаковать его вещи. Выбрав для своей резиденции наименее неприглядную из построенных испанцами времянок, сел за стол, и ему подали еду. Эта трапеза мало чем отличалась от тех, которые ему доводилось принимать на других аванпостах, но она показалась ему особенно вкусной и сытной, поскольку он вкушал ее в столь убогой обстановке.

Наконец падре был готов обратиться с пастырской речью к новообращенным и взобрался на повозку рядом с местом, где должна была быть построена церковь, встав лицом к монахам, солдатам и индейцам, собравшимся на соседнем поле, где падре Хуарес наметил разбить приходской сад.

Он начал свою речь с молитвы, и, когда его слова были переведены братом Аугусто, все разом благоговейно склонили головы. Затем падре заговорил о том, как важно построить в деревне церковь, здание, где будут идти богослужение и отправление обрядов и где жители смогут молиться.

– Остальные церкви уже построены или строятся, – сказал он, – и вы должны начать строительство и здесь, или же на вас падет гнев Божий.

Когда эти последние слова были переведены, индейцы начали нервно переговариваться и тревожно переглядываться, и падре Хуарес удовлетворенно кивнул. Наконец-то до них будет донесена его воля.

– Брат Франсиско пропал, – сказал он, завершая свою речь. – Теперь здесь командую я, и ныне я приказываю вам начать возведение Божьей церкви под моим началом и под началом брата Родриго.

Ответ был дан вожаком дикарей.

Опять непокорство.

– Он говорит, что они не могут этого сделать, – перевел брат Аугусто. – Говорит, что место, выбранное для церкви, – плохая земля. Они построят ее в любом другом месте, но только не здесь.

Падре Хуарес почувствовал, как в нем нарастает гнев. Эти туземцы не видели от него и его людей ничего, кроме добра, испанцы принесли им веру в истинного Бога и культуру, а также научили агротехнике, куда более эффективной, чем та, которая применялась прежде в этом языческом краю. А чем они отплатили своим благодетелям? Не благодарностью, а открытым неповиновением.

Он не позволит этим полуголым примитивным дикарям критиковать его решения, не позволит им диктовать ему условия. И, стараясь сдерживать свою ярость, он изрек: