Пустая могила - Джонатан Страуд (2018)

Сида Моррисона не спасли – он умер прямо на сцене, в кулисах.

И меня она тоже звала на сцену. А почему бы и нет? Ведь сама Красавица тоже умерла на этой сцене.

Я подбежала к перилам балкона и с высоты посмотрела вниз.

Вначале я никого не увидела, а потом…

Нужно отдать должное Безжалостной Красавице – из нашей сегодняшней тактики она извлекла максимум пользы. Терпеливо дожидалась, пока мы разойдемся по закоулкам театра, а затем, наметив жертву, начинала свое представление. Вот и сейчас мы были рассеяны по разным местам и практически беспомощны: Холли и я – на верхних ярусах, Джордж – в подвале под сценой, Киппс… Киппс вообще неизвестно где, а Локвуд…

Вот же он, Локвуд. Идет не спеша по центральному проходу, но в его движениях чувствуется что-то механическое, угловатое, как у заводной игрушки. А затем, как мне показалось, я увидела темное облачко, плывущее прямо перед Локвудом и ведущее его за собой.

Я окликнула Локвуда по имени. Потом закричала. Стоявшая рядом со мной Холли подхватила мой крик. Увы. Если в зале отлично было слышно любое слово, сказанное со сцены, то все звуки, произнесенные здесь, моментально гасли. В этом театре была отличная акустика для представлений. И никудышная – с точки зрения охоты за призраками. Короче говоря, Локвуд на наш крик даже головы не повернул, а вот плывущая перед ним тень, похоже, услышала и прибавила ходу, чтобы как можно быстрее привести свою жертву на сцену.

– Быстрее, Люси! – потянула меня за рукав Холли. Понятное дело, она моментально сделала те же выводы, что и я. – Нам нужно попасть вниз!

– Да… – Не успев произнести это короткое словечко, я уже знала, что нам не успеть. Слишком много лестниц, слишком много дверей, слишком много коридоров нужно преодолеть, чтобы спуститься в партер. Времени на это не хватит. – Нет, ты иди, – сказала я. – Беги со всех ног.

– А ты?

– Беги, Холли!

И она моментально исчезла, оставив после себя лишь легкий аромат духов. Молодец, Холли, отличный агент, который никогда не спорит, когда ему приказывают. Впрочем, узнай она о том, что я задумала, может, и вступила бы со мной в спор.

А я? Я сама себя не узнавала.

Я отключила свое сознание, которое усиленно предлагало мне скрыться, присев за ближайшим креслом, и сидеть там, дрожа от страха. Я включила свое подсознание, и оно тут же принялось искать выход из создавшейся ситуации и просчитывать самые разные, в том числе невероятные, варианты. Я прислушалась к подсознанию и сосредоточила свое внимание на перилах балкона.

Тем временем внизу Локвуд уже шаг за шагом поднимался по боковой лесенке на сцену. Его рапира бесполезно болталась на поясе, руки были безвольно опущены. Никаких попыток сопротивляться. Никаких следов того, что он действует по принуждению. Со своего места, с высоты балкона, я с особой остротой почувствовала, какой же он тонкий, хрупкий. Перед ним продолжала плыть темная тень – о, я отлично знала, что это за тень! – но теперь мне было уже не до нее. Я забралась на перила, с которых свисали веревки нескольких трапеций. Их концы были привязаны к выступающей над залом металлической раме.

От каждой трапеции вперед и вверх тянулся трос, затем он круто уходил под высоченный, теряющийся в темноте потолок.

Я встала на раму и, стараясь не смотреть вниз, на далекие ряды партера и ложи, восстановила равновесие. Из тросов мне приглянулся самый ближний, ниже остальных провисавший над залом. Тафнелл говорил, что завтрашнее представление открывают воздушные гимнасты на трапеции, поэтому я знала, что для задуманного мною прыжка все приготовлено.

Правда, это не означало, что я стою такая смелая и ничего не боюсь. Коленки у меня дрожали.