Исчезнувшая - Гиллиан Флинн (2013)

Мотаю головой. Я не хочу, чтобы он видел мои слезы. Ник может только сильнее рассердиться.

Через десять минут на лестнице раздается грохот. Бах, бах, бах! Это Ник в одиночку потащил диван по лестнице.

Покидая Нью-Йорк, я лишена даже возможности оглянуться. В кабине грузовика нет заднего окошка. Поэтому я слежу за горизонтом в боковое зеркало. За отступающим горизонтом, как пишут в викторианских романах, когда несчастная героиня вынуждена покидать родительское гнездо. Но ни одно из любимых зданий — ни Крайслер-билдинг, ни Эмпайр-стейт, ни Флэтайрон — так и не появилось в маленьком блестящем прямоугольнике.

Вчера вечером приезжали мои родители, подарили нам семейную реликвию — часы с кукушкой. Я так любила их в детстве! Потом мы трое обнимались и рыдали, а Ник стоял с руками в карманах и говорил, что будет обо мне заботиться.

Он обещал беречь меня, а мне все равно страшно. Обычно я чувствую, когда что-то пошло не так и в скором времени станет еще хуже. Сейчас я не ощущаю себя женой Ника. Вообще не ощущаю себя личностью. Я словно груз, который занесли в фургон, а потом вынесут. Как диван или часы с кукушкой. Меня можно отправить на свалку, бросить в реку. Я потеряла ощущение реальности. Такое ощущение, что я могу исчезнуть.

Ник Данн

Спустя три дня.

Полиция не сумела найти Эми. Если вообще хотела найти. Проверили все окрестности. Обшарили островки дикой природы: грязные берега Миссисипи, конные и пешие прогулочные маршруты, жалкие прозрачные перелески. Если бы Эми была жива, кто-нибудь натолкнулся бы на нее. Если бы она погибла, природа выдала бы нам ее тело. Это суровая правда, резкая, как вкус лимона. Вернувшись в штаб волонтеров, я понял, что остальные придерживаются такого же мнения. В воздухе витали апатия и пораженческие настроения. Я бездумно прошагал к коробке с печеньем и попытался съесть хоть штучку. Датский кекс. Должен заметить, что нет еды, вгоняющей меня в большую тоску, чем датский кекс. Такое впечатление, что он черствеет, едва покидает духовку.

— А я уверен, что она в реке, — говорил один доброволец другому, ковыряясь в груде кексов грязными пальцами. — Река сразу за его домом, проще не придумаешь.

— Да в воде уже всплыла бы.

— Не всплывет, если труп расчленить. Руки отдельно, ноги отдельно… Тогда течение потащит по дну до самого моря. Уж до Таники точно дотащит.

Я успел отвернуться, прежде чем они меня заметили.

У карточного столика сидел мой бывший учитель мистер Коулмен. Он прижимал к уху телефонную трубку, что-то записывая на листе бумаги. Когда я попался на глаза, он указал пальцем вначале на ухо, а потом на телефон. Вчера Коулмен приветствовал меня словами: «А мою внучку сбил пьяный водитель, вот так». Мы что-то неловко бормотали и вяло похлопывали друг друга по плечам.

Подал голос мой мобильный — я никак не мог придумать, куда бы его спрятать, и поэтому постоянно носил с собой. Это мне перезванивали, но я не мог сейчас говорить. Сбросив вызов, я огляделся по сторонам, желая удостовериться, что Эллиоты меня не видели. Мэрибет что-то читала на экране своего «Блэкберри», держа его на расстоянии вытянутой руки по причине старческой дальнозоркости. Увидела меня и стремительно зашагала навстречу, неся «Блэкберри» перед собой, словно защитный амулет.

— Сколько ехать отсюда до Мемфиса? — спросила она.

— Чуть меньше пяти часов. А что в Мемфисе?

— Хилари Хэнди живет сейчас в Мемфисе. Та, что преследовала Эми еще в школе. Это совпадение?

Я не знал, что ответить. И правда, что?

— Джилпин от меня просто отмахивается. Говорит, они не могут расследовать случившееся больше двадцати лет назад. Вот скотина! Умеет доводить до белого каления. Ранду отвечает, а меня игнорирует, будто я бесполезный придаток своего мужа, козявка без права голоса. Вот скотина!

— Город сдался, Мэрибет, — ответил я. — Наверняка у полиции не хватает бюджетных средств.