Инферно - Дэн Браун (2018)

Она что – шутит? Лэнгдон неохотно наклонил голову, и Сиенна водрузила на нее парик.

Парик был маловат, и она, расправив его, чуть отступила назад, чтобы оценить свою работу. Оставшись не вполне довольной, сняла с Лэнгдона галстук и обмотала им его голову, изобразив подобие банданы, чтобы парик случайно не слетел.

Потом она занялась собой – закатала брюки до колен и приспустила носки. Когда она выпрямилась, на губах ее играла ухмылка. Очаровательная Сиенна Брукс превратилась в бритую наголо фанатку панк-рока. Преображение бывшей исполнительницы шекспировской пьесы было невероятным.

– Запомните, – сказала она, – на девяносто процентов человека узнают по тому, как он двигается. Поэтому ведите себя как стареющий рокер.

Со «стареющим» проблем не будет, а вот с «рокером» не уверен, подумал Лэнгдон.

Не давая ему возразить, Сиенна отодвинула засов и распахнула дверь. Низко пригнувшись, она вынырнула на булыжную мостовую оживленной улицы. Лэнгдону пришлось выбираться на свет божий чуть ли не на четвереньках.

За исключением нескольких прохожих, удивившихся появлению из крошечной двери палаццо Веккьо столь экстравагантной пары, никто не обратил на них никакого внимания. Лэнгдон и Сиенна смешались с толпой и направились на восток.

* * *

Мужчина в очках «Плюм Пари», продолжая расчесывать болячки, пробирался сквозь толпу, стараясь держаться от Роберта Лэнгдона и Сиенны Брукс на приличном расстоянии. Несмотря на умелую маскировку, он сразу узнал их в парочке, покинувшей палаццо Веккьо через маленькую дверь на улице Нинна.

Через несколько кварталов он почувствовал, что задыхается. Грудь пронзила острая боль, и он остановился, чтобы сделать несколько частых и коротких вдохов. Ощущение было такое, будто он получил мощный удар кулаком в солнечное сплетение.

Стиснув зубы, он вновь переключил внимание на Лэнгдона и Сиенну и продолжил следовать за ними по улицам Флоренции.

Глава 50

Утреннее солнце уже поднялось над горизонтом и отбрасывало длинные тени в узкие ущелья флорентийских улиц, разделявших здания. Хозяева магазинов и кафе поднимали на своих заведениях металлические решетки, воздух был напоен ароматом эспрессо и свежеиспеченных круассанов.

Несмотря на сильный голод, Лэнгдон не сбавлял шага. Я должен найти маску… и узнать, что написано на обратной стороне.

Лэнгдон вел Сиенну по узкой улице Леони, стараясь привыкнуть к ее изменившемуся виду. Столь разительная перемена напомнила ему, что они едва знакомы и он совершенно ее не знает. Они направлялись к Соборной площади – той самой, где после своего последнего звонка умер Игнацио Бузони.

«Роберт, – успел, задыхаясь, сказать Игнацио, – то, что ты ищешь, надежно спрятано. Врата для тебя открыты, но надо спешить. «Рай», двадцать пять. С Богом!»

«Рай», двадцать пять, повторил про себя Лэнгдон, не переставая удивляться, насколько хорошо Игнацио Бузони должен был знать текст, чтобы точно указать конкретную песню. Что-то в ней было для него особенно значимым. Но Лэнгдон не сомневался, что все поймет, как только книга окажется у него в руках, а мест, где она продавалась, по дороге было достаточно.

Голова под париком начала чесаться, и, хоть Лэнгдон и чувствовал себя неуютно в таком наряде, он не мог не отдать должное находчивости Сиенны: ее импровизированная маскировка оказалась на редкость удачной. Никто не обращал на них внимания, даже попадавшиеся по пути полицейские, отправленные на усиление в палаццо Веккьо.

Сиенна молча шагала рядом и на протяжении нескольких минут не произнесла ни слова. Лэнгдон бросил на нее взгляд, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Она была погружена в свои мысли, видимо не в силах примириться с тем, что только что лишила жизни их преследовательницу.

– И о чем это вы размечтались? – шутливо поинтересовался он, надеясь отвлечь ее от мыслей о разбившейся насмерть женщине на полу Зала пятисот.

Сиенна медленно подняла взгляд.