Инферно - Дэн Браун (2018)

Лэнгдон вел Сиенну по узкой улочке Студио, и слова Данте продолжали крутиться у него в голове. Скоро они окажутся на месте, и с каждым шагом Лэнгдон ощущал все большую уверенность в правильности своей догадки и в том, что им удалось уйти от погони.

Врата для тебя открыты, но надо спешить.

В конце похожей на узкое ущелье улицы послышался глухой гул, который постепенно становился все громче. Вдруг стены, сжимавшие улочку, расступились, и их взору предстало огромное открытое пространство.

Соборная площадь.

Это место с впечатляющим комплексом строений издавна служило религиозным центром Флоренции. Но в наши дни площадь стала одной из главных достопримечательностей столицы Тосканы, и уже с утра вокруг знаменитого собора скопилось множество туристических автобусов и толпились приезжие.

Лэнгдон и Сиенна вышли на площадь с южной стороны и оказались перед боковой стеной собора, облицованной сверкающим зеленым, розовым и белым мрамором. От размеров собора и его потрясающего великолепия невольно захватывало дух – величиной он практически не уступал стелле мемориала Джорджа Вашингтона, если положить ее набок, и казался бесконечным.

Несмотря на отказ его создателей от традиционной монохромной каменной филиграни в пользу необычайно яркой смеси цветов, своей основательностью и внушительностью собор являл пример готической классики. При первом посещении Флоренции архитектура собора показалась Лэнгдону аляповатой, однако впоследствии он не раз ловил себя на том, что разглядывает строение часами, очарованный его необычной эстетикой, и, наконец, по достоинству оценил его потрясающую красоту.

Дуомо – или собор Санта-Мария-дель-Фьоре, – которому Игнацио Бузони был обязан своим прозвищем, на протяжении столетий являлся не только духовным центром Флоренции, но и местом, где разыгрывались настоящие драмы и плелись хитроумные интриги. В беспокойном прошлом собора были и гневное возмущение тех, кому не понравилась фреска Вазари «Страшный суд» на куполе, и яростные споры при выборе архитектора, которому можно доверить возведение купола.

В конце концов выгодный контракт достался Филиппо Брунеллески, который и построил самый большой в то время в мире купол. А сегодня его скульптура сидит перед Палаццо-дей-Каноничи и одобрительно смотрит на созданный им шедевр.

Лэнгдон задрал голову вверх, чтобы взглянуть на покрытый красной черепицей купол, который явился невероятным достижением архитектуры той эпохи, и вспомнил, как по глупости решил подняться на него. Оказавшись на узкой, забитой туристами лестнице, он испытал один из самых жестоких приступов клаустрофобии в своей жизни. Но он все равно не жалел, что решил подняться, потому что это испытание сподвигло его прочитать увлекательный роман Росса Кинга «Купол Брунеллески».

– Роберт, мы идем? – спросила Сиенна.

Оторвав взгляд от купола, Лэнгдон сообразил, что невольно остановился, любуясь собором.

– Извините.

Они продолжили путь, обходя площадь так, чтобы держаться поближе к домам. Теперь собор находился справа от них, и из боковых дверей уже выходили туристы, вычеркивая его из списка намеченных к осмотру достопримечательностей.

Впереди высилась колокольня – второе из трех зданий архитектурного ансамбля. Известное как колокольня Джотто, это строение не оставляло сомнений в том, что оно составляет единое целое с собором. Облицованная таким же сверкающим зеленым, розовым и белым мрамором квадратная башня устремлялась к небу на головокружительную высоту почти в триста футов. Лэнгдона всегда поражало, как это изящное строение могло благополучно простоять столько веков, выдержав и землетрясения, и непогоду, да еще с такой тяжеленной ношей наверху – ведь колокола весили больше двадцати тысяч фунтов.