Инферно - Дэн Браун (2018)

– Ничего. Глупость. Просто иногда профессорский педантизм вылезает, когда его не просят.

Сински посмотрела ему в глаза.

– Я спрашиваю, потому что хочу быть уверенной, что могу вам доверять. Так что вы собирались сказать?

С трудом сглотнув, Лэнгдон откашлялся.

– Это не так важно, но вы сказали, что ваш амулет – древний символ медицины. Так и есть. Но вы назвали его кадуцеем, что является весьма распространенной ошибкой. В кадуцее жезл оплетают две змеи, и наверху у него два крыла. На вашем амулете одна змея и нет никаких крыльев. Этот символ называется…

– Посох Асклепия.

Лэнгдон удивленно вздернул подбородок.

– Точно. Именно так.

– Я знаю. Я проверяла вашу откровенность.

– Прошу прощения?

– Мне хотелось знать, сможете ли вы сказать мне правду, если она поставит меня в неловкое положение.

– Выходит, тест я не прошел.

– Никогда больше так не делайте. Мы сможем работать вместе только при условии, что не будем скрывать друг от друга абсолютно ничего.

– Работать вместе? А разве мы не закончили?

– Нет, профессор, не закончили. Мне нужно, чтобы вы отправились со мной во Флоренцию и помогли кое-что отыскать.

Лэнгдон в изумлении на нее уставился.

– Сегодня?

– Боюсь, что да. Мне еще надо рассказать вам, насколько серьезна ситуация, с которой мы имеем дело.

Профессор покачал головой.

– Что бы вы мне ни рассказали, это не имеет значения. Я не хочу лететь во Флоренцию.

– Я тоже, – мрачно заверила она. – Но время, к несчастью, на исходе.

Глава 62

Гладкая крыша итальянского скоростного поезда «Фреччардженто», который мчался на север, описывая плавную дугу по сельским пейзажам Тосканы, сверкала в лучах полуденного солнца. Несмотря на скорость в сто семьдесят четыре мили в час, «серебряная стрела» летела почти бесшумно, а тихий перестук колес и мерное покачивание оказывали на пассажиров убаюкивающее действие.

Для Роберта Лэнгдона события последнего часа походили на одно размытое пятно. Сейчас он, Сиенна и доктор Феррис сидели в salottini – отдельном купе бизнес-класса с четырьмя кожаными креслами и откидным столиком. Феррис оплатил все купе кредитной картой и заказал минеральной воды и сандвичей, на которые Лэнгдон с Сиенной жадно накинулись, когда привели себя в порядок в туалете.

Едва они устроились в купе для двухчасовой поездки, как доктор Феррис посмотрел на посмертную маску Данте, лежавшую в пакете на столике, и сказал:

– Нам надо понять, куда в Венеции нас приведет эта маска.

– Причем быстро, – добавила Сиенна, не скрывая беспокойства. – Не исключено, что это наша единственная надежда остановить чуму Зобриста.

– Погодите, – возразил Лэнгдон, накрывая маску рукой. – Вы обещали, что как только мы благополучно окажемся в поезде, вы проясните ряд моментов о последних нескольких днях. Сейчас мне известно только то, что ВОЗ привлекала меня в Кембридже для расшифровки послания Зобриста в «Карте ада». Больше вы не рассказали ничего.

Доктор Феррис беспокойно заерзал и поскреб сыпь на лице и шее.

– Я понимаю ваше состояние, – произнес он. – Не сомневаюсь, что не помнить произошедших событий крайне неприятно, но с медицинской точки зрения… – Он взглянул на Сиенну, ища в ней поддержку, потом продолжил: – Я настоятельно рекомендую не тратить вашу энергию, стараясь вспомнить какие-то детали. При амнезии гораздо лучше оставить забытым то, что забыто.

– Лучше?! – переспросил Лэнгдон, чувствуя, как им овладевает ярость. – Да ни черта подобного! Мне нужны ответы! Ваша организация привезла меня в Италию, где в меня стреляли и где я потерял несколько дней жизни! Я хочу знать, как это случилось!