Инферно - Дэн Браун (2018)

– Именно! – воскликнула Сински, с каждой минутой проникаясь к профессору все большим уважением. – Мы вмешиваемся в процесс, который занимает миллионы лет. Мы живем в опасное время. Уже сейчас у нас есть возможность задействовать определенные последовательности генов, чтобы наделить потомков повышенной ловкостью, выносливостью, силой и даже интеллектом – по существу, создать расу сверхлюдей. Этих гипотетических, «продвинутых» индивидуумов трансгуманисты считают постлюдьми, которые, по мнению некоторых, и станут будущим нашего вида.

– Звучит зловеще, как евгеника, – заметил Лэнгдон.

От этого сравнения по коже Элизабет пробежали мурашки.

В 1940-х годах нацистские ученые работали над технологией, получившей название «евгеника», которая позволила бы с помощью генной инженерии увеличить рождаемость обладателей определенных «желательных» генетических признаков при одновременном снижении рождаемости обладателей «менее желательных» этнических черт.

Этническая «чистка» на генетическом уровне.

– Определенное сходство есть, – согласилась Сински, – и хотя сейчас трудно представить, как можно создать новую человеческую расу, однако немало отнюдь не глупых людей полагают, что для выживания необходимо заняться этим уже сейчас. Один из спонсоров журнала трансгуманистов «Ч плюс» назвал генный инжиниринг зародышевой линии «первым шагом в этом направлении» и утверждал, что он «олицетворяет собой истинный потенциал нашего вида». – Она помолчала. – Справедливости ради отмечу, что тот же журнал перепечатал статью «Самая опасная идея на свете», опубликованную в журнале «Дискавери».

– Думаю, что разделяю мнение, изложенное в этой последней статье, – заявил Лэнгдон. – Во всяком случае, с социокультурной точки зрения.

– Это как?

– Полагаю, что генетические улучшения, подобно пластической хирургии, будут стоить дорого, верно?

– Разумеется. Далеко не всем по карману усовершенствовать себя или свое потомство.

– А это означает, что узаконенное генетическое усовершенствование немедленно расколет мир на тех, кто может себе это позволить, и остальных. Уже сейчас имущих и неимущих разделяет огромная пропасть, а генная инженерия создаст расу сверхлюдей… Вы думаете, обычному человеку нравится, что миром правит один процент сверхбогатых? А теперь представьте, что этот один процент еще и высшая раса в прямом смысле – они умнее, сильнее и здоровее. И тогда мы имеем все условия для рабства или этнической чистки.

Сински наградила улыбкой симпатичного профессора.

– Вы с ходу уловили главную, по моему мнению, опасность генной инженерии.

– Возможно, но в отношении Зобриста у меня так и нет ясности. Все эти чаяния трансгуманистов направлены на усовершенствование человечества, улучшение его здоровья, излечение от смертельных болезней, продление жизни. А взгляды Зобриста на перенаселение подразумевают уничтожение людей. Разве его идеи трансгуманизма и борьбы с перенаселением не вступают в противоречие друг с другом?

Сински тяжело вздохнула. Вопрос в самую точку, но ответ на него, увы, не сулил ничего хорошего.

– Зобрист искренне верил в идеи трансгуманизма, в улучшение природы человека посредством технологий, но был также убежден, что наш вид вымрет до того, как успеет это сделать. По сути, если не предпринять никаких мер, то из-за перенаселения наш вид исчезнет раньше, чем мы успеем воспользоваться плодами генной инженерии.

Глаза у Лэнгдона округлились.

– И Зобрист решил «проредить стадо»… чтобы выиграть время?

Сински кивнула.

– Он как-то сравнил себя с человеком на тонущем судне, на борту которого количество пассажиров каждый час удваивается. Он изо всех сил старается успеть построить спасательную шлюпку, пока судно не пошло ко дну под тяжестью собственного веса. – Она выдержала паузу. – Он предлагал выбросить половину пассажиров за борт.

Лэнгдон поморщился.

– Подумать страшно.