Инферно - Дэн Браун (2018)

– Одно из тех, что стремятся раздобыть ядерное оружие на черном рынке. Не забывайте, что эффективный вирус чумы является идеальным биологическим оружием и стоит огромных денег. Зобрист мог запросто ввести своих партнеров в заблуждение и заверить, что его детище имеет ограниченный радиус действия. Только он сам представлял истинные масштабы поражающего эффекта своего детища.

Лэнгдон задумался.

– К тому же, – продолжала Сински, – Зобристу могли помогать не из-за власти или денег, а его единомышленники. У него было немало сторонников, готовых ради него на все. Он был настоящей знаменитостью. Кстати, не так давно он выступал даже в вашем университете.

– В Гарварде?

Сински вынула ручку и написала сбоку фотографии букву «Ч» со знаком плюс.

– Вы хорошо разбираетесь в символах, – сказала она. – Узнаете этот?

Ч+

– «Ч плюс», – пробормотал Лэнгдон, неуверенно кивая. – Да, несколько лет назад плакаты с ним были развешаны по всему нашему университетскому городку.

Сински хмыкнула.

– Это были афиши саммита «Человечество плюс» две тысячи десятого года – крупнейшей в истории встречи сторонников трансгуманизма. «Ч плюс» является символом движения трансгуманистов.

Лэнгдон наклонил голову, стараясь припомнить, где мог встречать такой знак.

– Трансгуманизм, – пояснила Сински, – это движение интеллектуалов, своего рода философия, которая весьма быстро приобретает популярность в научном сообществе. Ее суть сводится к тому, что люди должны использовать новые технологии для преодоления слабостей, присущих физической природе человека. Другими словами, следующим шагом человеческой эволюции должно стать совершенствование нас самих с помощью биологической инженерии.

– Звучит пугающе, – заметил Лэнгдон.

– Как и при любых изменениях, это всего лишь вопрос меры. Технически мы занимаемся этим уже много лет – делаем вакцины, которые вырабатывают у детей иммунитет к определенным заболеваниям… полиомиелиту, оспе, брюшному тифу. Разница в том, что научные открытия Зобриста в сфере генной инженерии зародышевой линии позволяют нам создать наследуемый иммунный механизм, который сделает все последующие поколения невосприимчивыми к конкретному заболеванию.

Лэнгдон был поражен.

– И тогда эволюция людской особи приведет к тому, что человек станет невосприимчив, скажем, к тифу?

– Такую эволюцию правильнее называть «искусственной», точнее, «смоделированной», – поправила его Сински. – Обычно эволюционный процесс – будь то появление конечностей у двоякодышащей рыбы, или развитие противостоящего большого пальца у обезьяны, – занимает тысячелетия. Теперь же мы можем осуществить кардинальные генетические изменения за одно поколение. Сторонники данной технологии считают это высшим проявлением дарвиновского «выживания наиболее приспособленных»: люди становятся видом, который умеет управлять своим собственным эволюционным процессом.

– Да это все равно что взять на себя роль Бога, – заметил Лэнгдон.

– Полностью с вами согласна, – кивнула Сински. – Зобрист, однако, как и многие трансгуманисты, настаивал на том, что использование всех имеющихся возможностей для улучшения своего вида, в частности, генетической мутации зародышевой линии, является эволюционным долгом человечества. Проблема в том, что генетическое конструирование похоже на карточный домик: каждый ген связан с другими множеством связей, и зачастую мы даже не представляем всего их разнообразия. Изменение одной конкретной черты может повлечь за собой одновременно изменение сотен других, причем не исключено, что с самыми катастрофическими последствиями.

Лэнгдон кивнул.

– Поэтому эволюция и является постепенным процессом.