Пентаграмма - Ю. Несбё (2009)

— Ой, я, наверное, выгляжу по-дурацки! — Он хохотнул. — Я купил его в подарок тебе, дорогая. Лежал в чемодане. В спешке ничего больше не нашел. Держи.

Он ослабил пояс, снял халат и кинул его Вибекке.

— Спасибо, — только и смогла выдавить она.

— Кстати, а ты-то почему не спишь? — Нюгорд продолжал глупо улыбаться. — Разве ты не приняла снотворное?

Вибекке в смущении посмотрела на Харри.

— Спокойной ночи, — пробормотала она и исчезла.

Андерс подошел к кофемашине и поставил на нее свою чашку. Его плечи и спина были бледными, почти белыми, а предплечья — загорелыми, как у дальнобойщика летом.

— Обычно она ночью спит как сурок, — произнес он.

— А вы, надо думать, нет.

— Почему вы так думаете?

— Откуда бы вам иначе знать, что она спит как сурок?

— Она сама так говорит.

— А вы просыпаетесь, только когда слышите шаги наверху?

Андерс посмотрел на Харри и кивнул:

— Вы правы, Холе. Я плохо сплю. Не так-то легко заснуть после того, что случилось. Лежишь, думаешь, строишь версии.

Харри отпил из чашки:

— Не поделитесь?

Андерс пожал плечами:

— Я не так много знаю о массовых убийцах. Если этот — из них.

— Не из них. Это серийный убийца. Большая разница.

— Ну да, а вы не заметили, что у жертв есть что-то общее?

— Все они — молодые женщины. Что-то еще?

— Все они были или оставались неразборчивыми в половых связях.

— Что?

— Почитайте газеты. То, что написано об их прошлом, говорит само за себя.

— Но Лисбет Барли — замужняя женщина, и, насколько нам известно, она была верной женой.

— В супружестве — да. Но до этого она выступала в группе, которая разъезжала туда-сюда и играла на дискотеках. Не будьте наивны, Холе.

— Хм… И какой вывод вы делаете?

— Убийца, который берет на себя смелость выносить другим смертный приговор, считает себя Богом. А в Послании к евреям, глава тринадцатая, стих четвертый, говорится: «блудников же и прелюбодеев судит Бог».

Харри кивнул и посмотрел на часы.

— Я запишу, Нюгорд.

Андерс постучал пальцами по чашке:

— Нашли, что искали?

— Да, я нашел пентаграмму. Полагаю, вам известно, что это такое, раз вы занимаетесь церковной утварью.

— Вы имеете в виду пятиконечную звезду?

— Да. Как Вифлеемская. Часом, не знаете, что она может означать? — Харри опустил голову, будто смотрел на стол, а сам внимательно изучал лицо Нюгорда.

— Кое-что. Пять — важнейшее число в черной магии. А вверх указывало два луча или один?

— Один.

— Тогда это не знак тьмы. Описанный вами символ может означать жизненную энергию и желания. Где вы ее увидели?

— На балке над постелью.

— А-а, — протянул Нюгорд. — Тогда это отличный символ, «марин крест» называется.

— «Марин крест»?

— Языческий знак. Его чертили над входом, чтобы уберечь дом от мары.

— Это еще что такое?

— Мары-кошмары. Мара — злой дух в обличье женщины, которая садится спящему на грудь и посылает ему дурные сновидения. Язычники считали ее призраком. Ничего странного, что слово «мара» восходит к индоевропейскому «мер».

— Ну, в языках я не силен.

— «Мер» означает смерть, мор. — Нюгорд посмотрел в чашку. — Или убийство.

Вернувшись домой, Харри обнаружил на автоответчике сообщение от Ракели. Она спрашивала, не сводит ли Харри Олега во Фрогнербад завтра, она с трех до пяти будет у дантиста. Это просьба Олега, уточнила она.

Харри сидел и слушал запись, пытаясь вспомнить дыхание в трубке, когда кто-то позвонил несколько дней назад, но потом бросил это занятие.