Земля мертвых - Земля мертвых (2019)

– «Лоран Эбер. 20 февраля 2016. У него нежная кожа и ангельские черты. Провели волшебную ночь. Лоран, твое молчание, твои руки подарили мне блаженство».

Арни перелистала несколько страниц:

– «Тома Ландер. 7 мая 2015. Провела с ним несколько часов в полном упоении. „И только полночь их словам внимала“, как писал Верлен[41]. Ночь из тех, что мне нравятся… Спасибо, Тома».

Арни открыла следующую запись:

– «Ян Одмар. 12 марта 2015. Я навсегда запомню твою грудь под моими губами, твой член у меня во рту… Мой прекрасный безучастный Ян, у нас было только один раз, но я никогда этого не забуду…»

– Достаточно; думаю, мы все поняли, – прервал ее Корсо, забирая тетрадь.

Любовники сменялись один за другим. Каждый раз называлось имя. Каждый раз в нескольких строчках упоминался «упоительный миг», «божественная ночь» и так далее. Корсо, разумеется, никак не ожидал, что их клиентка, татуированная потасканная стриптизерша, окажется вдобавок столь романтичной барышней. Впрочем, ни одно имя не появлялось во второй раз.

– Похоже, наша подруга была подписчицей сайта одноразового секса, – прокомментировал он, всовывая тетрадку в пакет для вещдоков. – Давайте за дело.

Людо вернулся к себе в кухню, Арни – к своим паркетинам, Барби – к ящикам. Стефан же произвел смотр реквизированных предметов: ничего интересного. Он снова попытался дозвониться до Эмилии: автоответчик. Прикрыв трубку ладонью, чтобы никто не услышал, он пробормотал свое неизменное сообщение: «Срочно перезвони мне». После чего расположился возле одного из окон, чтобы оглядеть окрестные дома и вычислить соседей, которые могли наблюдать за повседневной жизнью Элен, – азы полицейской работы. Прежде чем обходить все квартиры подряд.

Его сознание унеслось вдаль над цинковыми крышами и кирпичными печными трубами. Скопофилия – страсть к рассматриванию, вуайеризм. Все берет свое начало отсюда. Тот, кого он ищет, сперва смотрел: ему нравилось видеть, как женщины раздеваются, танцуют. Потом он их рисовал. И только позже его любовь превращалась в безудержную ненависть: чтобы создавать шедевры кошмара, обладающие реальной притягательной силой, ему непременно надо было истязать их, убивать, уничтожать. Эти слишком широко разверстые рты с торчащим в горле камнем имели власть привлекать взгляд – а возможно, и души других людей…

Оркестр голосов не умолкал у него за спиной: «перстень стального цвета с черепом. Клеймо: Александр Маккуин», «пластиковая папка с прозрачными вкладышами торговой марки „Exacompta“, содержащая личные документы по страхованию и налоговые декларации», «аптечка с лекарствами и гомеопатическими препаратами»… А Корсо все больше погружался в свои мысли, граничащие с галлюцинациями.

Полицейский ощущал в своих венах пульсацию чужой крови. Он мог представить себе, какое непреодолимое влечение испытывал тот, другой, когда наблюдал за женщинами сквозь отверстие в стене; как он восхищался их плотью, их похотливыми шуточками, их сомнительной красотой. Эти девушки были его ночными феями. Он наслаждался их наготой, которая в его сознании связывалась не с понятием разврата или разложения, а наоборот – с воплощенной чистотой.

Это ясно читалось в его набросках. Каждая карандашная линия, каждый штрих мелка были наполнены поклонением, восхищением – и волнующей человечностью. Своей работой художник их идеализировал, проявляя таким образом свое собственное мнение о них.

Но тогда что-то разлаживалось: в нем просыпался человек. Он осознавал, где находится. В змеюшнике, в средоточии порока. Его феи всего лишь шлюхи, продажные девки: извращенка Софи, девушка на одну ночь – Элен. От разочарования он убивал их самым ужасным способом, заставляя платить не только за их грехи, но, разумеется, и за свою собственную вину – любовь к женщинам, свое желание обладать ими.