Избранница грозы - Ольга Пашнина (2020)

О да, я понимала каждый символ и отчасти даже была к этому готова. С интересом всматривалась в надписи, которые не пускались в пляс, повинуясь дислексии. Профессор демонстрировал все новые и новые изображения каменных плит.

– Это своего рода книги? – спросила я.

– Не совсем, – ответил Крост. – Когда мы говорим о древних языках, мы не подразумеваем, что люди жили в пещерах и рисовали на камнях. Книги в то время уже существовали. Это что-то вроде… развлечения для детей. Небольшие зарисовки на камнях. Приятные на ощупь и простенькие в сюжетах. Чтобы дети учились читать и писать.

– А вы понимаете, что там написано?

– А как ты думаешь, зачем я сел рядом с тобой? Переводи давай. Только тихо, а то если профессор поймет, что потратил девяносто лет на изучение того, что тебе дано природой, мне придется бегать за ним по школе и отбирать веревку, пока Яспера прячет все табуретки.

Я фыркнула, и магистр Ванджерия резко выпрямилась. Да откуда у нее такой феноменальный слух-то?!

Потом мысли перескочили на Кеймана, и я вдруг поняла: да он врет! Ну, или не врет, а привирает, потому что сам же сказал, что переведет для меня учебники.

Немного помявшись, я все же поняла, что если не спрошу сейчас, то другой возможности не представится.

– Можно мне пойти на бал?

– И с кем же ты собираешься туда идти?

– Как будто хоть у кого-то был шанс меня пригласить. Я хочу пойти одна.

– Если не вляпаешься за оставшиеся недели – можно. Но, Шторм, только попробуй устроить на празднике очередную свалку с ди Файром. Я не ограничусь домашним арестом.

Пока я размышляла, что может быть хуже, чем безвылазное сидение взаперти, Яспера буравила нас взглядом. Похоже, магистр была в шаге от того, чтобы закричать: «Шторм! Крост! Вон из класса!» Но статус директора защищал его от преподавательских наказаний. Высшая несправедливость: мне нельзя болтать на парах, но если с Кейманом – то сразу можно.

– А теперь, господа, – профессор поправил очки и разулыбался, – мне будет нужен доброволец. Магистр Ванджерия, есть среди ваших студентов ответственный и аккуратный юноша, который мне поможет?

– Я думаю, адептка Шторм с удовольствием станет вашей ассистенткой.

Честно – я даже не удивилась. Кейман только хмыкнул, будто его это все забавляло. И чего он все время то хмыкает, то усмехается? Весело ему.

– Самоконтроль, Деллин, самоконтроль, – тихо бросил он мне вслед.

И тут я поняла. Я иду не ассистировать чудаковатому профессору со слабым знанием древнего языка. Я иду зарабатывать путевку на Бал Огня.

Когда я подошла к профессору Риткинсу, он поманил меня за кафедру, где в нише обычно лежали всякие материалы для лекции, раздаточные книги, ну или – если проходило занятие по зельеведению – котлы. Но сегодня там стояли папки с плакатами и одна большая коробка.

– Вы уж простите, что дергаю, милая девушка, но возраст, понимаете, уже не позволяет носить ничего тяжелее ручки. Пожалуйста, пронесите эту плиту по рядам, чтобы все могли поближе увидеть уникальнейший артефакт древних верований!

Не сказать, чтобы круглая каменная плита была тяжелой. Скорее, неудобной: защитная пленка на ней превращала шероховатую поверхность в глянцевую, из-за чего держать плиту было неудобно и страшно. Хоть бы не расколотить древний артефакт впопыхах. Из-за этих опасений я не сразу взглянула на плиту – и очень напрасно.

– Подождите, пожалуйста, – попросил профессор, – несколько вступительных слов.

Я остановилась у кафедры, под пристальными взглядами Ясперы, Кеймана, Аннабет и Бастиана. Все остальные смотрели на профессора.