Не люби меня - Ульяна Соболева, Вероника Орлова (2017)

Зашёл к себе в кабинет и поморщился, увидев на столе документ с характерной печатью императорского медицинского центра. Пробежался глазами и отложил его в сторону, прислушиваясь к себе: ни разочарования, ни злости. Всё, как и предполагал. Очередной отчёт, который уже по счёту, а результат всё же один. Откупорил крышку графина и наполнил бокал ледяной жидкостью, опрокинул её в себя, охлаждаясь и приводя в порядок мысли. Когда тебе за тысячу лет, в чудеса давно не верится. И надежда слишком дорогой ценой обходится тем, кто принимает её в расчёт. Алерикс же, скорее, ожидал именно этого результата. Отрицательного. А это значит, придется вызвать избалованную сучку с куриными мозгами к себе и лично поинтересоваться её мнением относительно результатов теста. Нет, это какой идиоткой нужно быть, чтобы решить оболванить самого императора? Наградить его чужим ребенком и искренне считать, что он проглотит эту наживку, что поверит липовым тестам, сделанным с участием её мамаши? Пусть даже она глава континентального центра.

Неожиданная веселость сменила откровенное возмущение. Такого неосмотрительного отношения к себе Алерикс однозначно простить не мог, какой бы страстной эта рыжая тварь ни была в постели. Даже если не брать в расчёт того, что прощение никогда не было в списке его добродетелей. Пожалуй, надо будет отправить ей комплект с изумрудами в благодарность за ребенка и приказать явиться во дворец только в нём. А после император собственноручно вырежет этого ублюдка из её чрева на правах «отца». И даже не станет убивать её. Пускай влачит жалкое существование бесполезной пустышки всю оставшуюся жизнь.

Убрал отчёт в ящик к десяткам подобным ему. И на каждом из них один и тот же приговор, подписанный рукой разных врачей. Бесплодие. Недостаток, которым не должен обладать правитель. Болезнь, которую так и не смог вылечить ни один из множества лекарей, несмотря на все те возможности, что открыл перед ними их господин.

Алерикс подошёл к окну и посмотрел на картину мрачного парка, раскинувшегося вокруг дворца. Он любил его, если подобные ему вообще умеют любить. Алерикс вообще был очень привязан к этой местности. Он вырос в этом дворце и только здесь чувствовал себя в абсолютной безопасности.

Одной из способностей Верховных Деусов было изменять окружающую реальность. Не любую. Только на Едином Континенте. Всю территорию вплоть до Мёртвых земель. Хотя насчёт Мёртвых земель никто не мог сказать точно. Попавшие туда навсегда теряли возможность, а со временем – и способность рассказать об этом оставшимся в цивилизации.

Но на своей земле, на Континенте, пропитавшемся кровью Деусов, воздух которого был соткан их дыханием, небо которого сияло далеко не светом звёзд, а вспышками силы Высших, они могли изменять саму природу. Своеобразные боги этого мира, они могли изменять состав воздуха и воды, сотворить новую маленькую жизнь, чтобы, дождавшись, когда Континент взрастит её и увеличит её силы, безжалостно убить, поглощая энергию, в сотни раз большую, чем в ней была.

Континент был настолько же живым, насколько были живыми и они. Парадокс мира, в котором преобладали всё же принципы Смерти.

И сейчас император наблюдал в окно, как Континент, повинуясь воле своего хозяина, порывами шквального ветра услужливо сметает целые кроны деревьев со своей поверхности, как каплями воды с мерзким запахом серы бьётся в прозрачное стекло, выстукивая равнодушно грустную мелодию панихиды.

Высоко в небе корчилась в предсмертных судорогах луна. Это действительно больно, когда не с кем разделить собственное одиночество. Как бы долго ты ни соглашался признать себя таковым. И сейчас Алерикс делил свою агонию с ней, глядя, словно на ускоренной плёнке, как меняется её форма, как сужается испещрённый серыми рытвинами диск, чтобы в следующую секунду превратиться в крошечный круг и исчезнуть с небосвода. И Единый Континент погрузился в абсолютную тьму, сродни той, что царила в душе императора.