Не люби меня - Ульяна Соболева, Вероника Орлова (2017)

И отпустить на волю все свои чувства, сжимая ее подбородок, не позволяя опустить взгляд. Ты так хотела окунуться в это болото, малыш, что я тебе не дам вылезти из него до тех пор, пока ты не надышишься его зловонием всласть.

– Ты это хотела увидеть, Лия? Смотри, как я трахал свою жену… ты хотела убедиться, что я каждый раз представлял твое лицо? Что каждый раз я сдерживался, чтобы не разодрать ее на части за то, что она не ты?

Ей больно. Я знаю это. Ей больно, потому что отдаю ей эту энергию сплошным потоком, она проходит через нее, словно лезвие по маслу.

– Моя месть, малыш. За то, что посмела усомниться… – впившись в дрожащие губы, продолжать кидать ей жестокие картинки, – за то, что продолжаешь не доверять мне после всего.

* * *

Наверное, то же самое можно почувствовать, когда окунаешься в ледяную воду. Настолько ледяную, что она не просто охлаждает, а обжигает все тело. Я думала, что мне больно. Я наивно предположила, что знаю, что такое боль. Нет, я не знала, потому что его боль оказалась страшнее. Она сожрала во мне все. Туман превратился в огонь изо льда. Смешивая и его эмоции, и мои. Выворачивая мне мозги, вырываясь потоками слез из глаз и рыданиями из груди. Да, я все видела и ее с ним, и его презрение, и даже ненависть к ней, и меня со Стефаном. Торнадо боли. Человек не способен это вынести. Поцелуями яда на губах, и я впиваюсь в его волосы руками, прижимаясь всем телом. Я не смею кричать «Хватит». Какая-то часть меня сходит с ума от понимания, что везде в его мыслях только я. Меня так много, что я не вижу там его самого, и я тону в боли. Там, в его мыслях я и есть его боль. Персональная адская агония.

Содрогаясь от мучительной ломки, отвечаю на поцелуй, захлебываясь слезами. Никогда я еще не любила его настолько необратимо, как в эти секунды, никогда еще не чувствовала его любовь так сильно, как сейчас. Она прошла сквозь меня, заживляя все ожоги, все раны и шрамы, убивая сомнения. Торнадо, который испепелил меня дотла, чтобы, как и в природе, после апокалипсиса возродилась новая вселенная. Наша еще одна вселенная.

– Я просто хотела бы дать тебе то же, что и она, – целовать его до боли в собственных губах – понимаешь? Просто дать тебе это… Нас… От меня тебе. Навечно.

* * *

Качаю головой, потому что не понимаю.

– Это ты не понимаешь… – выцеловывая свои муки на ее губах, – это она никогда не сможет дать мне то, что даешь ты! Отстранил ее от себя, глядя в затуманенные глаза: – Никто и никогда не сможет мне дать то, что даешь ты, Лия.

И неожиданная потребность сделать для нее то же самое… стать для нее тем, кем больше никто и никогда не сможет стать. Дать ей то, что никогда и ни за что не даст ни один мужчина на всем Континенте.

Опустив руки, медленно скользить по ее ноге вниз, лаская кончиками пальцев, глядя, как расширяются зрачки, как учащается ее дыхание, ощущая, как каменеет собственное тело, наливаясь жестоким желанием завладеть ею после.

– Это не благодарность, малыш, – набрасываясь на искусанный рот, чтобы пить ее боль, пока когти вспарывают нежную кожу ноги, погружаются в мягкую плоть, нащупывая маленький металлический чип, – это моя просьба, Лия. Последняя. Просто верь.

Раскрыв ладонь, предложить ей взять свободу. От меня. Единственное действительно ценное, чем я когда-либо обладал.

* * *

Но я ничего ему не дала, кроме своей любви. Ничего, кроме слов, которые настолько бесформенны, абстрактны, бесполезны, что мне хочется онеметь, чтобы он мог только чувствовать меня.

Верить – это намного больше, чем просто любить. Верить – это значит взять собственное сердце, положить ему в ладонь и знать, что он никогда не сожмет пальцы настолько, чтобы раздавить его, а взамен держать его собственное и бояться пошевелиться, чтобы не причинить ему боль.