Исчезновение Стефани Мейлер - Жоэль Диккер (2019)

– Знаю, просто сейчас работы выше головы. Хочешь, подвезу? Как раз собиралась в Большой театр, расспросить волонтеров насчет Стефани.

– С удовольствием.

Большой театр находился рядом с кафе “Афина”, то есть в конце Мейн-стрит, почти напротив курортного комплекса.

Вход в общественные здания в Орфеа не охранялся, как и во всех мирных городах, и Анна с Коди просто толкнули входную дверь и оказались в театре. Миновали вестибюль, потом прошли через зрительный зал по центральному проходу, меж рядов красных бархатных кресел.

– Представь, каково здесь будет через месяц, сколько народу, – с гордостью сказал Коди. – И все благодаря волонтерам.

Он одним прыжком взлетел по лесенке, ведущей на сцену, Анна поднялась за ним. Откинув занавес, они попали за кулисы и, пройдя по лабиринту коридоров, оказались у двери, за которой гудел рой сновавших туда-сюда волонтеров: одни занимались билетами, другие решали вопросы логистики. В одной из комнат готовили афиши для расклейки и вычитывали буклеты перед отправкой в типографию. В мастерской еще одна команда сооружала деревянные каркасы декораций.

Анна успела переговорить со всеми волонтерами. Большинство из них накануне не приходили в Большой театр, потому что участвовали в операции по поиску Стефани; они окружили ее, спрашивали, как продвигается расследование.

– Не так быстро, как мне бы хотелось, – призналась она. – Но, насколько я знаю, она часто приходила в Большой театр. Сама с ней несколько раз пересекалась.

– Да, – подтвердил низенький господин, занимавшийся билетами, – она писала статьи про волонтеров. А тебя она не расспрашивала, Анна?

– Нет.

Ей самой это даже в голову не пришло.

– Меня тоже, – заметил другой мужчина, недавно поселившийся в Орфеа.

– Наверняка потому, что вы новенькие, – предположил кто-то.

– Да, верно, – подхватил еще один волонтер. – Вас же в 1994 году здесь не было.

– В 1994 году? – удивилась Анна. – Стефани говорила с вами про девяносто четвертый год?

– Ага. Ее в основном интересовал самый первый театральный фестиваль.

– И что она хотела знать?

На этот вопрос Анна получила ворох самых разных ответов, но один всплывал регулярно: Стефани почти всех расспрашивала о пожарном, находившемся в театре во время открытия фестиваля. Она собирала свидетельства волонтеров, словно пытаясь во всех подробностях восстановить программу того вечера.

В конце концов Анна направилась к Коди, в клетушку, служившую ему кабинетом. Он сидел за каким-то столом, перед ним стоял старый компьютер, а вокруг громоздились целые горы бумаг.

– Ну что, Анна, перестала отвлекать моих волонтеров? – пошутил он.

– Коди, ты, случайно, не помнишь, кто был тот пожарный, что дежурил на открытии фестиваля 1994 года? Он еще живет в Орфеа?

Коди вытаращил глаза:

– Не помню ли я? Господи, Анна, сегодня правда какой-то день призраков. Это был Тед Тенненбаум, тот самый, что убил четырех человек в девяносто четвертом. А найти ты его не найдешь, потому что его нет в живых.

Анна Каннер

Осенью 2013 года добродушная атмосфера, царившая в полиции Орфеа в момент моего появления, продержалась от силы пару дней. Вскоре началась притирка, первые трудности. Для начала всплыла организационная деталь: встал вопрос, как быть с туалетами. В той части помещения, что была отведена полицейским, туалеты находились на каждом этаже, но все мужские, с рядами писсуаров и кабинок.

– Надо просто сделать один туалет женским, – сказал кто-то из полицейских.

– Да, но тогда придется ходить писать на другой этаж, не удобно, – возразил другой.

– Можно считать, что туалеты смешанные, – предложила я, чтобы не усугублять ситуацию. – Если, конечно, это никого не смущает.

– А мне неловко писать, когда в кабинке за спиной делает свои дела женщина, – отозвался еще один мой новый коллега, поднимая руку, как школьник.