Стеклянные дома - Луиза Пенни (2019)

– Я просматривала протоколы допросов, проведенных нашими ребятами сегодня, – сказала Лакост. – Ничего полезного. Большинство жителей ее даже не знали, а те, кто знал, как Леа Ру и Матео Биссонетта, не знают ничего такого, что она могла бы скрывать.

– Они вполне могут лгать, – заметил Бовуар.

– Да что ты? – притворно изумилась Лакост. – Ее сестра рассказала тебе об аборте, но я не вижу, как это может быть связано с убийством. А ты?

– Сумасшедших много, – сказал Бовуар. – Но нет. Пока мы не нашли в ее прошлом никакого поступка, который мог бы привлечь кобрадора.

– Значит, он пришел не по ее душу, – повторила свою мысль Лакост. – Его целью был кто-то другой. В деревне есть новые люди. Антон Лебрен. Мойщик посуды в бистро. И Жаклин Марку.

– Работает в пекарне, – добавил Бовуар.

Изабель не удивилась тому, что человек с растущей «интуицией» знает женщину, которая печет эклеры.

– Насколько нам известно, перед приездом сюда они работали вместе. В семье.

– Как же они оказались один мойщиком посуды, а другая – помощницей пекаря? Их уволили?

– Семья переехала, – пояснила Лакост, просматривая записки. – Занятно то, что и Антон, и Жаклин отказались назвать своего прежнего нанимателя. Говорят, подписывали соглашение о конфиденциальности и не могут его нарушить. Опасаются судебного преследования. Мне пришлось надавить на них, сказать, что расследование убийства имеет приоритет над соглашением о конфиденциальности. И к тому же я у них не спрашиваю, из чего состоял обед их нанимателей и с кем они спали. Мне просто нужны их имена для подтверждения сказанного.

– Не хотели называть? – переспросил Бовуар. – Похоже, тут не столько опасение нарушить соглашение, сколько реальный страх. Их запугали. И что это за семья?

Лакост полистала страницы:

– Руис. Его имя Антонио, а ее – Мария Селеста.

Бовуар замер. Как охотник, услышавший треск ветки.

Антонио и Мария Селеста Руис.

– Ты говоришь, они уехали? Куда? – спросил Бовуар.

– Вернулись домой. В Испанию.

Он медленно открыл рот и произнес:

– Та-ак.

– В Барселону, – уточнила Лакост, видя его реакцию.

– Это, вероятно, совпадение, – сказал он. – Наверное. Я не вижу, как одно может быть связано с другим.

Но он продолжал стоять на месте и думать. Позволяя капризной мысли оформиться.

Испания. Родина кобрадоров. Там их больше всего. Современная версия – в цилиндре. Но в последнее время стала все чаще появляться оригинальная версия. Совесть.

– Они не признались, что знают про кобрадора? Руис когда-нибудь говорил им об этом?

– Я спросила у них про кобрадора, но оба ответили, что в первый раз слышат, – сказала Лакост.

– Этот Антонио Руис, что он делает? – спросил Бовуар.

– Они мне не сказали.

Бовуар рассердился:

– Да брось ты. Даже этого не сказали?

– Узнать нетрудно, – заметила Лакост. – Должно быть, он занимается каким-то бизнесом.

– Возможно, – согласился Бовуар. – Бизнесмены – основные жертвы испанских кобрадоров в цилиндрах. Он не мог о них не знать. Даже если сам не был в роли преследуемого, то наверняка знал кого-нибудь, кто попал в такую переделку. Или, по крайней мере, видел кобрадоров на улице.

– Или читал о них в газетах, – подхватила Лакост. – Он, вероятно, читает парламентские вести. Ты думаешь, он говорил на эту тему, а Антон и Жаклин подслушали?

– Не стал бы этого исключать, – ответил Бовуар. – Но конечно, связь с убийством мадам Эванс тут притянута за уши.

Лакост кивнула. Убийство часто поражало ее сходством с переходом Ганнибала через Альпы. Как человек попадает из одного места в другое? Как от расстройства, обиды, злости, даже жажды мести он переходит к убийству?

От семьи, обсуждающей за воскресным обедом некое странное явление у себя на родине, в Испании, – к скрюченному, искалеченному телу в церковной кладовке в Квебеке?