Стеклянные дома - Луиза Пенни (2019)

Наконец Изабель Лакост развернулась и побежала. От церкви. От границы.

К деревне.

Она добежала до грунтовой дороги и остановилась, чтобы убедиться, что ее никто не видит, потом пересекла дорогу и снова углубилась в лес. Затем понеслась вниз по склону холма, прижимая штурмовую винтовку к груди.

Она миновала здание бывшей школы. Низко пригнувшись, прошла за домом Рут. У сада за домом Гамашей она услышала разговор. Разговаривали мадам Гамаш, Мирна и Клара. Кто-то из них пошутил, и все рассмеялись.

Лакост двинулась дальше. Пересекла старую почтовую дорогу и вошла в лес с другой стороны. Оказавшись позади гостиницы, она завернула за угол и остановилась, переводя дыхание и озираясь по сторонам, не появится ли какой-нибудь патрульный из боевиков картеля.

Она быстро оглядела коттеджи. Дорогу. Деревенский луг. Играющих детей.

«Уходите домой! – взмолилась она, хотя никто ее не слышал. – Уходите домой».

Она увидела, как захлопнулась дверь бистро.

* * *

Гамаш увидел, как в бистро вошли два крупных человека, в руках у каждого было по упаковочному ящику. Они поставили их на пол рядом с главой американского картеля.

Американец кивнул этим двоим, и Антон резко поднялся на ноги.

Один из них подошел к Антону, другой встал рядом с главой американского картеля.

Другие посетители бистро обратили внимание на происходящее. На ящиках было написано: «Матрешки», на кириллице и латинице. Занятно, но не настолько, чтобы перестать разговаривать и выпивать, чем все и занялись снова.

Большинство из них не заметили, что надписи были заляпаны красными кляксами, покрыты подтеками.

* * *

Изабель Лакост чуть-чуть приоткрыла внутреннюю дверь, соединяющую книжный магазин и бистро.

В щелочку она увидела шефа, откинувшегося на спинку стула, расслабленного. Стакан пива в руке. Чуть сбоку глава американского картеля жестом показывал Антону, чтобы тот сел.

Это был не тот Антон, которого она знала.

Не мойщик посуды. Не шеф-повар.

Теперь он, видимо, понял, подумала Лакост, если только не знал прежде: это не дружеский тет-а-тет с целью раздела территории. Это захват. В любом случае красные кляксы на коробках с матрешками сказали ему об этом. Все, что осталось от его собственных курьеров.

Лакост осторожно перевела предохранитель штурмовой винтовки в боевое положение.

Оливье перекрыл ей видимость, остановившись у стола прямо на линии огня. Краем глаза она увидела, как Бовуар начал подниматься из-за столика.

Бойцы посмотрели на него. Лакост подняла винтовку. В оптическом прицеле она увидела ухмылку на их лицах.

В руках у Жана Ги была утка. Охранники улыбнулись, глядя, как он поднял утку и передал женщине, такой старой, что она напоминала мумию.

Это было все равно что осадить Хутервиль.[53]

Рут встала, прижав Розу к груди.

– Да пошел ты в жопу! – сказала она Бовуару во весь голос. – Идиот.

Бойцы загоготали, но они перестали смеяться, когда Рут обратила на них свой взгляд. От этого взгляда и вправду хотелось пойти куда подальше.

– Ради бога, – прошептала Лакост, когда старуха похромала к двум громилам. – Уйди.

Теперь Рут находилась на линии огня, не позволяя Лакост произвести выстрел.

– Да ладно, Рут, – сказал Гамаш, вставая и отводя ее в сторону. – Оставьте этих бедных людей в покое. Они просто пытаются пообедать. И вам, наверное, уже пора. Мы вас проводим. – Он легонько подтолкнул ее к двери. – Оливье, счет, будь добр.

– Сейчас, patron. – Оливье направился к стойке бара.

– Жан Ги? – Гамаш жестом показал Бовуару, что тот должен приглядеть за Рут.

Молодой американец наблюдал за происходящим с выражением веселого удивления на лице. Его несколько сбило с толку такое неожиданное развитие событий. Хотя явно ничуть не обеспокоило.