Я прохожу вперед и поворачиваюсь лицом к аудитории:

– Итак, я уверен, все вы уже слышали кое-что о том, что случилось за сегодняшний день, но всем нам надо обладать одинаковой информацией, так что послушайте еще раз. Первое – телевизионное обращение. После него мы до сего момента получили больше тысячи телефонных звонков – обычная хрень насчет того, что девочку видели в разных концах страны, и пока ничего действительно интересного. Но это пока. Само собой разумеется, что у нас нет никаких подтвержденных свидетельств того, что кто-то видел Дейзи после пятнадцати пятидесяти двух, то есть после того, как она вышла из школьных ворот. Вопреки тому, что Мэйсоны рассказали нам в самом начале, Шэрон Мэйсон в тот день не забрала детей из школы, так что Дейзи и Лео должны были возвращаться домой пешком. Кроме того, миссис Мэйсон только что позвонила мне и подтвердила, что в доме нет школьной формы ее дочери. Все это значит, что мы не можем полностью исключить вариант, что Дейзи похитили по дороге домой. С другой стороны, мы до сих пор не обнаружили костюма русалки, а принимая во внимание то, что она не могла одновременно надеть и форму, и маскарадный костюм, что-то здесь не стыкуется. Также оба родителя настаивают на том, что, когда в тот день Дейзи вернулась из школы, она поднялась наверх и включила музыку. Оба говорят, что слышали голос дочери, но ни один не может подтвердить, что видел ее. То есть здесь опять какая-то нестыковка. Кроме того, боюсь, что нам придется принять во внимание еще один факт. – Я глубоко вздыхаю. – Теперь Шэрон Мэйсон говорит, что в тот день она выходила из дома минут на сорок, оставив детей одних в доме…

– Черт возьми, нашла время! – возмущаются мои коллеги.

– Послушайте, я так же разочарован, как и все вы, но это данность. Очевидно, она не хотела, чтобы об этом узнал ее муж, поэтому рассказала это, только когда мы разговаривали с ней вдвоем. Женщина считает, что уехала она чуть позже четырех тридцати, потому что как раз в это время домой вернулся Лео. Если верить ей, сначала она заехала в забегаловку на Глассхаус-стрит, а потом в «Маркс и Спенсер» на кольцевой дороге, но камера наружного наблюдения там не работает, а в самом магазине никто ее не помнит. Что может что-то значить, а может не значить ничего. Для всех нас важно то, что, пока дети были одни в доме, боковая калитка и дверь в патио были скорее всего открыты. Так что теоретически Дейзи могла самовольно выйти на улицу, хотя если б это было так, мы наверняка уже нашли бы ее, принимая во внимание то количество людей, которые занимаются поисками. Возможно также, что кто-то похитил ее или с территории перед домом, или – чисто теоретически – из самого дома.

– Да ладно! – раздается голос из задних рядов; мне кажется, я узнаю Эндрю Бакстера. – Шанс, что случайный педофил неожиданно появился у дома именно в эти сорок минут…

– Знаю – и полностью с вами согласен. Такие шансы исчезающе малы. Более того, в этом был бы смысл, только если б кто-то долго следил за семьей и увидел свой шанс, когда Шэрон уехала. Это мог быть кто-то, кого Дейзи знала и могла впустить в дом. И вот это может быть не так нереально, как выглядит на первый взгляд. Эверетт, поделитесь с нами тем, что вы узнали от подруг Дейзи.

– Я только что вернулась после встреч с Нанкси Чен и Порцией Доусон. – Верити встает. – Обе подтвердили, что не так давно Дейзи с кем-то встречалась, но это был большой секрет. Ни одна из девочек не смогла сказать, кто это был, но обе утверждают, что в какой-то момент Дейзи здорово разозлилась и больше не разговаривала с ними об этом.

– И ты уверена, – задает вопрос Бакстер, – что речь идет именно о злобе, а не об огорчении?

Эверетт стоит на своем.