Жестокие слова - Луиза Пенни (2015)

— Он ждал меня. Он всегда зажигал для меня фонарь. Я понял, что что-то случилось, лишь когда открыл дверь, вошел внутрь и увидел его. Я понял, что он мертв, но решил, что он просто упал — может быть, от удара или инфаркта — и ударился головой.

— Никакого оружия не было?

— Нет, ничего.

Гамаш снова подался вперед.

Неужели они начинали верить ему?

— Вы принесли ему еду?

Мысли Оливье метались как безумные. Он кивнул.

— Что вы ему принесли?

— Все как обычно. Сыр, молоко, масло. Немного хлеба. А вдобавок еще мед и чай.

— И что вы сделали с этим?

— С продуктами? Не знаю. Я был потрясен. Я не помню.

— Мы нашли их в кухне. Распечатанными.

Некоторое время они смотрели друг на друга. Потом глаза Гамаша сузились, и Оливье стало страшно.

Старший инспектор был рассержен.

— Я был там два раза в ту ночь, — пробормотал Оливье в стол.

— Громче, пожалуйста, — сказал старший инспектор.

— Я вернулся в хижину.

— Ну, уже пора, Оливье. Говорите правду.

Оливье дышал отрывисто. Словно рыба, которую подцепили на крючок, вытащили и оставили лежать на берегу, перед тем как выпотрошить.

— Когда я пришел туда в первый раз в ту ночь, Отшельник был жив. Мы выпили по чашке чая и поговорили.

— О чем вы говорили?

«Хаос наступает, старичок, и его не остановить. На это ушло немало времени — но вот теперь он здесь».

— Он всегда расспрашивал о людях, которые приезжают в деревню. Засыпал меня вопросами об окружающем мире.

— Об окружающем мире?

— Обо всем вокруг. Он ведь несколько лет не отходил от хижины больше чем на пятьдесят футов.

— Продолжайте, — сказал Гамаш. — Что случилось потом?

— Было поздно, и я ушел. Он хотел дать мне что-то за продукты. Поначалу я отказывался, но он настоял. И когда я вышел из леса, то понял, что забыл подарок. Поэтому я вернулся.

Нет нужды рассказывать им о вещице в полотняном мешочке.

— Когда я вернулся, он был уже мертв.

— Сколько вы отсутствовали?

— Около получаса. Я хожу быстро.

Оливье снова почувствовал, как его хлещут ветки, будто пытаются задержать, ощутил запах сосновых игл, услышал хруст в лесу, словно бежала целая армия. Неслась со всех ног. Он думал, что эти звуки производит он сам и они лишь усиливаются темнотой и его страхом. А может, все было и не так.

— Вы ничего не видели и не слышали?

— Ничего.

— Который был час? — спросил Гамаш.

— Около двух, я думаю. Может, половина третьего.

Гамаш переплел пальцы:

— И что вы сделали, когда поняли, что случилось?

Остальную часть истории Оливье рассказал быстро, в один присест. Когда он понял, что Отшельник мертв, ему в голову пришла еще одна мысль. Он понял, как Отшельник может ему помочь. Положил тело на тележку и через лес отвез его в старый дом Хадли.

— На это ушло какое-то время, но я довез его. Хотел оставить на крыльце, но потом попробовал дверь — она оказалась не заперта. И я оставил его в прихожей.

Он пытался рассказать это полушутливо, но понимал, что у него не получилось. Это был жестокий, отвратительный, подлый поступок. Надругательство над телом, надругательство над дружбой, надругательство над домом Жильберов. И в конечном счете это было предательством по отношению к Габри и их жизни в Трех Соснах.

В комнате было так тихо, что он вполне мог вообразить, будто, кроме него, здесь никого нет. Но он поднял глаза и увидел Гамаша, который смотрел на него.

— Я сожалею, — сказал Оливье.

Он бранил себя, с трудом сдерживаясь, чтобы не заплакать: та еще картинка — плачущий гей. Но он понимал, что своими поступками вывел себя далеко за рамки всяких клише или карикатуры.