Жестокие слова - Луиза Пенни (2015)

Рядом с ней стоял улыбающийся Марк Жильбер, довольный возможностью продемонстрировать свое творение. А Гамаш, как никто другой, знал, что воскрешение старого дома Хадли было настоящим актом творения.

Марк тоже был высок — больше шести футов. Чуть выше Гамаша и фунтов на двадцать легче. Он носил коротко подстриженные, почти под корень, волосы, и создавалось впечатление, что если он их отрастит, то его залысины станут заметнее. Его жизнерадостные голубые глаза смотрели проницательно, а манера общения была приветливая и энергичная. Но если его жена чувствовала себя спокойно, то в манерах Марка Жильбера было что-то дерганое. Не столько нервного характера, сколько эмоционального.

«Он ждет моего одобрения, — подумал Гамаш. — Не так уж необычно для человека, показывающего столь важное для него детище». Доминик продемонстрировала особенности ванной с ее голубоватой плиткой, джакузи и отдельной душевой кабиной. Она гордилась проделанной работой, но ей восторги Гамаша, похоже, не требовались.

В отличие от Марка.

Дать Марку то, что он хотел, было не трудно. На Гамаша увиденное и в самом деле произвело впечатление.

— А эту дверь мы сделали только на прошлой неделе, — сказал Марк.

Открыв дверь ванной, они шагнули на балкон. Он располагался в задней части дома и выходил в сад, за которым простирались поля.

У стола стояли четыре стула.

— Я подумала, что можно поговорить здесь, — раздался голос сзади.

Марк поспешил взять из рук матери поднос, на котором стояли стаканы чая со льдом и вазочка с булочками.

— Присядем? — Доминик показала на стол, и Гамаш отодвинул стул для Кароль.

— Merci. — Пожилая женщина села.

— Ну, за второй шанс, — сказал старший инспектор.

Он поднял свой стакан в шутливом тосте, одновременно разглядывая хозяев. Трех людей, которые волею судеб оказались в этом печальном, разрушенном, заброшенном доме. Трех людей, которые дали дому новую жизнь.

А дом отвечал на это теплом.

— Тут еще есть что сделать, — сказал Марк, — но руки пока не дошли.

— Надеемся ко Дню благодарения принять первых гостей, — сообщила Доминик. — Если Кароль оторвется от стула и поможет. Но пока она отказывается вкапывать столбики для ограды или заливать бетон.

— Ну разве что сегодня днем, — со смехом произнесла Кароль Жильбер.

— Я обратил внимание, тут есть кое-какие старые вещи. Вы привезли их из дома? — спросил Гамаш.

Кароль кивнула:

— Мы соединили наши пожитки в одну кучу. Но еще много чего придется докупить.

— У Оливье?

— Кое-что. — Это был самый короткий ответ, услышанный здесь Гамашем до этой минуты.

Он ждал еще чего-нибудь.

— Мы купили у него чудесный коврик, — сказала Доминик. — Тот, что в холле при входе, кажется.

— Нет, он в подвале, — отрезал Марк.

Он попытался смягчить неловкость улыбкой, но получилось плоховато.

— И еще, кажется, несколько стульев, — тут же добавила Кароль.

Это составляло около одной сотой всей мебели в громадном доме. Гамаш отхлебнул чай, поглядывая на хозяев.

— Остальное мы купили в Монреале, — сказал Марк. — На рю Нотр-Дам. Знаете?

Гамаш кивнул, и Марк начал рассказывать, как они ходили туда-сюда по знаменитой улице, на которой есть множество антикварных магазинов. Некоторые торгуют просто рухлядью, но кое-где можно найти настоящие шедевры, бесценные произведения старины.

— Старик Мюнден ремонтирует кое-какие вещички, что мы купили на гаражных распродажах. Только не говорите гостям, — сказала Доминик со смехом.

— Я слышал, вы приглашали к себе на работу ребят из бистро Оливье? — закинул удочку Гамаш.

Марк покраснел.

— Кто это вам сказал? Оливье? — недовольным голосом спросил он.

— Это верно?

— Ну а если и верно? Он платит им практически рабское жалованье.

— И кто-то из них согласился?

Марк помедлил, потом ответил, что нет.