Она хотела иметь гостиницу. Принимать людей, заботиться о них. Своих детей у них не было, и она испытывала потребность заботиться о ком-нибудь. Они оставили Монреаль, оставили работу, которая вгоняла их в стресс, оставили жизнь в городской суете. Они приехали в Три Сосны с сумками денег, чтобы сначала излечиться самим. А потом излечить других.

Рану дома они явно залечили.

— Как-то в субботу мы увидели в «Газетт» объявление о продаже этого места, приехали сюда и купили его, — сказала Доминик.

— По вашим словам, все получилось очень просто.

— Так оно и было, поверьте, как только мы решили, чего хотим.

Глядя на нее, Гамаш вполне верил ее словам. Она знала кое-что очень важное, о чем многие и не догадываются. Она знала, что люди сами творят свою судьбу.

И это делало ее могущественной.

— А вы, мадам? — Гамаш повернулся к Кароль Жильбер.

— Я уже давно не работаю.

— И жили в Квебек-Сити, насколько я понимаю.

— Верно. Я оставила работу и переехала туда после смерти мужа.

— Désole.[36]

— Ну, это было много лет назад. Но когда Марк и Доминик пригласили меня сюда, мне показалось, что в этом что-то есть.

— Вы работали медсестрой? Ваши профессиональные знания понадобятся в спа.

— Надеюсь, что нет, — рассмеялась она. — Ты ведь не планируешь калечить людей? — спросила она Доминик. — Спаси Господь любого, кто обратится ко мне за помощью.

Они снова оказались в гостиной, и старший инспектор остановился у высокого окна, потом повернулся лицом к комнате.

— Спасибо вам за экскурсию. И за чай. Но у меня к вам есть несколько вопросов.

— Касательно убийства в бистро, — сказал Марк и шагнул чуть ближе к жене. — Убийство как-то не вяжется с этой деревней.

— Да, ни за что не скажешь, верно? — проговорил Гамаш, спрашивая себя, рассказал ли им кто-нибудь историю этого дома. Возможно, подробности не были указаны в описании агента по продаже недвижимости. — Для начала хочу вас спросить, не видели ли вы поблизости посторонних.

— Для нас все посторонние, — сказала Кароль. — Мы уже знаем большинство жителей деревни, по крайней мере здороваемся, но на этот уик-энд здесь полно людей, которых мы не знаем.

— Этого человека трудно было бы не заметить. Он выглядел как бродяга.

— Нет, никого подобного я не видел, — ответил Марк. — А ты, мама?

— Никого.

— Где вы были в субботу вечером и рано утром в воскресенье?

— Марк, ты, кажется, первым отправился спать. Он обычно первым ложится. А мы с Доминик смотрели «Тележурнал» по «Радио Кэнада», а потом тоже пошли спать.

— Около одиннадцати, кажется, — добавила Доминик.

— А ночью никто из вас не вставал?

— Я вставала, — сказала Кароль. — Ненадолго. В туалет.

— Почему вы об этом спрашиваете? — поинтересовалась Доминик. — Убийство произошло в бистро. К нам это не имеет никакого отношения.

Гамаш повернулся и показал на окно:

— Вот почему я спрашиваю.

Они посмотрели в окно. Внизу, в деревне люди укладывали вещи в машины, обнимались. Взрослые звали детей, и те неохотно бросали игры на деревенском лугу и шли к машинам. Молодая женщина быстро шагала по рю Дю-Мулен в сторону старого дома Хадли.

— Ваш дом — единственный, из которого видна вся деревня, и единственный, откуда видно бистро. Если убийца включал там свет, то вы могли это видеть.

— Наши спальни с другой стороны дома, — сказала Доминик.

Гамаш уже отметил это во время экскурсии.

— Верно. Но я надеялся, что у кого-то из вас могла случиться бессонница.

— Извините, инспектор, но мы здесь спим мертвым сном.

Гамаш не сказал о том, что мертвецы в старом доме Хадли никогда не спали хорошо.

В этот момент позвонили в дверь, и Жильберы вздрогнули — они никого не ждали. Но Гамаш ждал. Он видел, что по рю Дю-Мулен из деревни в их сторону идет агент Лакост.

Что-то произошло.