Сиятельный - Павел Корнев (2015)

– Ты решила перейти на белое вино?

Елизавета-Мария поглядела на бокал и озадаченно покачала головой:

– Знаешь, Леопольд, я уверена, что купила три бутылки красного, но две из них куда-то пропали.

– На меня не смотри, я не пью. И Теодор тоже алкоголем не злоупотребляет.

– Это и удивительно, – задумчиво протянула девушка.

Я не придал этому обстоятельству особого значения и отправился в спальню. Уже в коридоре навстречу попался дворецкий, он нес в столовую поднос с чайными принадлежностями.

– А как же десерт, виконт? – удивился Теодор.

– Подними наверх, – попросил я, а сам завернул в ванную комнату. Снял пиджак, закатал рукава сорочки, с интересом оглядел обожженные кровью падшего руки. Бубоны аггельской чумы потускнели и не беспокоили весь день, но к вечеру вновь начали нестерпимо чесаться. И сколько ни держал их под холодной водой, лучше не становилось. Наоборот – начала кружиться голова.

Когда зашел в спальню, поднос с чайником и корзинкой печенья уже стоял на прикроватной тумбочке; я запер за собой дверь, проверил ставни и улегся в постель. Налил чаю, взял потрепанный томик «Приключений Алисы в Стране чудес» и неожиданно понял, что не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.

Усталость навалилась неподъемным грузом, и сколько ни старался побороть ее и сосредоточиться на чтении, глаза закрывались сами собой. В очередной раз клюнув носом, я сдался и обессиленно откинулся на подушку.

Уснул в один момент.

Проснулся от явственного ощущения чужого присутствия.

В спальне кто-то был. Шелестел бумагами, рылся в буфете, ворошил содержимое платяного шкафа.

Кто-то что-то искал. Искал и приглушенно ругался себе под нос.

– Драть! Драть! Драть! – бухтел некто, переворачивая комнату вверх дном.

А я просто лежал на кровати с закрытыми глазами и ждал, когда сгинет порожденный моим беспокойным воображением морок.

Оцепенение скинул пронзительный гудок клаксона.

Я приподнялся на одном локте, но ставни были закрыты и в спальне сгустились непроглядные тени. Не виднелось ни единого проблеска света: не проникали лучи в щель под дверью, не светились усеявшие предплечья алые бубоны.

Последнее даже радовало, но…

Но в комнате по-прежнему кто-то был.

Чиркнув длинной спичкой по боковине коробка, я зажег газовый рожок и сощурился, дожидаясь, пока привыкнут к свету глаза. А потом не удержался и выругался:

– Будь я проклят! Только не ты!

В ответ послышалось бульканье, словно некто приложился к горлышку и влил в себя пару глотков вина.

Впрочем, никаких «словно» – так оно все и было на самом деле.

На подоконнике сидел беловолосый лепрекон в смятом гармошкой цилиндре, распахнутом на груди зеленом камзоле и слишком маленьких башмаках, из обрезанных носов которых торчали толстые пальцы с неровно обгрызенными ногтями. За широкий кожаный ремень с медной пряжкой был заткнут немалых размеров кухонный нож.

Красноглазый коротышка-альбинос – а рост незваного гостя не дотягивал даже до метра – оторвался от опустевшей бутылки, рыгнул и вдруг спросил:

– Где нормальное пойло, Лео? Ром, виски, водка, коньяк? Ты уже большой мальчик, большие мальчики не пьют эту сладкую водичку!

– Сгинь! – потребовал я, откинулся на подушку и зажмурился, прогоняя выбравшееся на волю воспоминание.

Голова раскалывалась, как если б я сам, а не лепрекон вылакал все купленное Елизаветой-Марией вино и теперь маялся от жуткого похмелья.

– Поцелуй меня в зад! – отозвался коротышка, предусмотрительно спрыгнув с подоконника, на котором представлял собой слишком хорошую мишень.

Но я кидаться в него подушками не стал, вместо этого сделал несколько глубоких вздохов и попытался выкинуть безумное видение из головы. И мне это почти удалось, но тут раздался стук в дверь и послышался голос Елизаветы-Марии.

– Лео, открывай! – позвала она. – За тобой приехали!