Острые предметы - Гиллиан Флинн (2013)

– Только тринадцать, бог ты мой! Я все забываю. Она выглядит намного старше. Тебе, наверно, очень тревожно сейчас, когда в Уинд-Гапе творится такое.

Мама обняла Эмму за плечи и поцеловала в макушку.

– Иногда думаю, я этого не переживу. Хочется запереть ее где-нибудь и не выпускать.

– Угу, в подвал, как Синяя Борода своих жен, – пробурчала Эмма.

– Нет, в башню, как Рапунцель, – сказала мама. – Ну, Камилла, покажи сестре, какой ты можешь быть красивой.

Она повела меня в примерочную, молча, с торжествующим видом. Пока она сидела рядом за шторой, я стояла в комнатке с зеркальными стенами, недоуменно просматривая наряды. Платья с короткими рукавами и без рукавов, сарафаны на бретельках… Очевидно, мама решила меня наказать. Я выбрала розовое платье с рукавами три четверти и, быстро сняв блузку и юбку, надела его. Вырез оказался глубже, чем я думала: во флуоресцентном свете ламп слова у меня на груди казались распухшими, как будто под кожей черви прорыли туннели. «Плач», «молоко», «обида», «кровь».

– Камилла, покажись.

– Ох, это не подходит.

– Дай посмотреть.

На бедре запылало «унижение».

– Лучше примерю другое. – Я порылась в остальных платьях. Все такие же открытые. Снова глянула на себя в зеркало. Страшное зрелище.

– Камилла, открой дверь.

– Что там у Камиллы? – звонким голосом спросила Эмма.

– Мне эти платья не годятся.

Боковую молнию заело. На голых руках ярко горели малиновые и багровые рубцы. Даже не глядя на себя в зеркало, я видела их отражение – все мое тело было как один сплошной ожог.

– Камилла! – резко крикнула мама.

– Почему она ничего нам не показывает?

– Камилла!

– Мама, ты же видела платья и сама знаешь, почему они не подходят, – упорствовала я.

– Дай посмотреть.

– Мама, а мне можно померить? – вкрадчиво попросила Эмма.

– Камилла…

– Ладно, смотрите. – Я распахнула дверь.

Мама, чье лицо было на уровне моей шеи, поморщилась.

– О господи.

Я чувствовала на себе ее дыхание.

Она протянула забинтованную руку, будто хотела коснуться моей груди, потом уронила ее. Эмма за ее спиной скулила, как щенок.

– Посмотри, что ты с собой наделала, – сказала Адора. – Ты только посмотри!

– Я вижу.

– Ну и как, нравится? Надеюсь, ты можешь себя терпеть.

* * *Она закрыла дверь, и я начала срывать с себя платье, но оно не расстегивалось. Тогда я стала яростно дергать ткань, пока зубцы молнии не раздвинулись и мне не удалось стянуть платье вниз. Наконец я вылезла из него, крутя бедрами, на которых от войны с застежкой остались розовые царапины. Потом я скомкала платье, заткнула им себе рот и закричала.

В зале слышался мамин ровный голос. Когда я вышла, продавщица заворачивала кружевную блузку с длинными рукавами и высоким воротником и юбку длиной до лодыжек. Эмма, глаза которой покраснели, поглядывала на меня оторопевшим взглядом, потом вы шла, чтобы ждать нас у машины.

Когда мы приехали домой, я понуро поплелась за Адорой в прихожую, где в делано-небрежной позе стоял Алан, засунув руки в карманы льняных брюк. Она торопливо пробежала мимо него к лестнице.

– Как ваша поездка? – крикнул он ей вслед.

– Ужасно, – жалобным голосом отозвалась она.

На втором этаже хлопнула дверь. Алан хмуро посмотрел на меня и пошел наверх утешать маму. Эммы не было, уже куда-то убежала.

В кухне я попыталась открыть ящик со столовыми приборами. Хотела взглянуть на ножи, которыми когда-то резалась. Я не собиралась делать это сейчас, хотелось только прикоснуться к лезвию. Я уже по чти почувствовала, как нож медленно прижимается к подушечкам пальцев, почти ощутила, как кожа перед порезом слегка натягивается под его острием.